Решив, что идеальных слов для достижения желаемого у меня нет, я не присаживаюсь рядом с ним, а беру его за руку и мягко тяну на себя. Отчасти ожидаю, что он откажется, но нет. Вздыхает, глядя на меня, а затем смотрит на Хасана, лежащего у костра. Мы оба знаем, что мальчика ничем не разбудить, поэтому Артмаэль позволяет мне увести себя вглубь чащи.

Мы идём в тишине. Наши пальцы переплетаются — сначала осторожно, а затем крепко, — пытаясь преодолеть бездну молчания и страхов, которые норовят нас разлучить, что страшнее любой физической дистанции.

Я останавливаюсь через несколько минут и разворачиваюсь к нему. Артмаэль смотрит на меня. Снова пытаюсь подобрать слова. Не получается. С комом в горле я кладу руки ему на грудь, подталкивая его к одному из стволов. Он не сопротивляется. Ловлю его взгляд. Не вижу в них привычного блеска. Беру его лицо в руки. Подаюсь ближе. Снова боюсь, что он откажет, но нет. Его рука нерешительно ложится мне на талию. Я воспринимаю это как разрешение поцеловать его и пользуюсь этим. Неуверенно прижимаюсь губами к его, нежно и ненавязчиво, давая ему возможность отстраниться при желании.

В последнее время мы почти этого не делали, если не считать кратких поцелуев перед сном, и не хочу, чтобы этот был таким же. Хочу, чтобы было как раньше, до всех этих дурных известий, и сообщаю ему это без слов, которые всё равно не могу подобрать, каждым движением. Я пытаюсь дать ему понять, что всё будет хорошо. Что мне очень жаль. Что я буду по нему скучать. Что мне хотелось бы быть с ним, когда он будет прощаться с отцом. Что скоро мы снова встретимся, потому что я приеду, даже если значит вернуться в Сильфос, несмотря на все мои страхи. Я не могу бросить его после такой потери. Не могу допустить, чтобы он остался без поддержки и опоры. Пускай даже ему удастся вернуть корону (если он доберётся до дворца целым и невредимым, если его отец ещё будет жив, если Жак не окажется, несмотря ни на что, более подходящим кандидатом), но холодный металл не сможет подарить ему утешающих объятий.

Он не отстраняется. Он едва ли отвечает на мои действия, но когда я прижимаюсь сильнее и целую горячее, его пальцы касаются мои бёдер. Наш поцелуй становится немного жёстче. Немного глубже. Мы вцепляемся в друг друга.

Ломаем дистанцию.

Я держусь за него. Он держится за меня.

Мы поддерживаем друг друга.

Я чувствую его отчаяние в нашем поцелуе. Его страх. Весь этот ужас, охвативший его. Он чувствует себя потерянным и пытается найтись в моих прикосновениях. Он не ожидал ничего подобного, когда покидал дворец. Даже не думал, что его отец может умереть. Не представлял, что встретит кого-то, кто будет значить для него не меньше, чем корона. Не знал, что может потерять сразу всё. Внезапно я понимаю это, целуя его со всей страстью, которая ему нужна в этот момент. Он потеряет всё. То, что знал раньше, и то, что знает сейчас. Своего отца и меня. Он останется один.