— Да было бы к чему там прикасаться, касатик, — фыркнула женщина. — Твоя девчушка сама готова перед первым встречным на спину лечь. Ну да, омежки, они все такие, тебе ли не знать. Не удивлюсь, если она пару оргазмов словила просто потому, что я дотронулась до ее голой задницы.

— Йон, не надо, — тихо произнесла я. — Оставь ее. Идем.

— Хана, что она сделала? — сквозь зубы прорычал он.

— Какая разница? Она, они, он — это ты со мной сделал все это. Ты и эта проклятая судьба, что свела нас.

Я отвернулась, не желая видеть, какой эффект произвели на него мои слова, и игнорируя болезненно жжение в нашей метке. Конечно, обвинить его было проще всего — потому что в отличие от них всех его я могла ранить. Могла отыграться на нем за то, что произошло со мной. Это было мелочно, глупо и жестоко, но, по крайней мере, этого было достаточно, чтобы он перестал нарываться на неприятности и оставил эту женщину в покое.

Кажется, в машине я ненадолго отключилась. Мое тело за одни только последние сутки пережило пулевое ранение и, вероятно, легкое сотрясение мозга, не говоря уже обо всем остальном. Оно сдавало свои позиции. Даже с учетом нашей волшебной целительной связи его ресурсы были ограничены. Я не знала этого наверняка, но нутром чуяла, что злоупотребление подобной регенерацией могло иметь последствия куда более серьезные, чем сами те раны, что она исцеляла. И тем не менее, когда я пришла в себя, чувствуя руку Йона в своей, то не смогла сдержать тихого всхлипа. Чувство единения и цельности, что я испытывала рядом с ним, невозможно было ни с чем сравнить.

— Прости, — выдохнула я, не решаясь посмотреть на него. — То, что я сказала…

— Все нормально, — так же тихо отозвался он, погладив меня по щеке и подняв мое лицо за подбородок. — Хана, я вытащу нас, я тебе обещаю, слышишь? Потерпи еще немного, маленькая, хорошо? Мне нужно, чтобы ты была сильной, тогда я смогу… думать, а не просто испытывать желание убить их всех. Оно нам сейчас все равно не поможет.

Я кивнула, смаргивая выступившие слезы, и он ободряюще улыбнулся.

— Ну-ну, все, пошептались и хватит, — нетерпеливо вмешался Кадо, оттягивая его назад, словно пса за ошейник. — Почти приехали уже.

Когда мы во второй раз за день оказались на улице, стало ясно, что уже сгустились сумерки, и Восточный город, разряженный своими огнями, переходил в иную фазу своего существования. Прежде я никогда не интересовалась тем, что происходит на изнанке этих улиц. Я проезжала вдоль всех этих клубов, ресторанов и скрытых за мусорными баками металлических дверей, но видела не их, а небо, пойманное в клетку небоскребов. Я словно бы не замечала всего остального, убеждая себя, что мир, о котором рассказывали в сводках криминальных новостей, он не совсем настоящий, он как будто частично выдуманный или существующий где-то в ином пласте реальности. А сейчас, глядя на прохожих и на посетителей клуба, в который нас завели, я не могла не задаваться вопросами — а кто из них бывал в заведениях вроде притона Мартиши или пробовал товар подороже, вроде элитных веществ Красной Лилии? Кто тайком от жены и друзей покупал себе иногда «славную омежку» на одну ночь, считая нормальным вести себя с ней, как вздумается, потому что «ну она же сама этого хочет»? А кто, считая себя, видимо, совсем непричастным ни к чему криминальному или недостойному, по ночам смотрел порно с такими, как я, о котором как-то вскользь упоминал Макс? Порно, которое вероятно снимали те же люди, что покупали для этих целей забитых перепуганных омег со следами ошейников на шеях? Как много еще всего подобного происходило каждый день в каждом доме и как много существовало людей и «производств», готовых удовлетворять этот бесконечный поток похоти, жестокости и мерзости, что жили в равной мере в душах людей и бестий?