В туалет, находившийся в конце коридора, меня сопровождали под конвоем. Их всегда было двое. Одного я еще могла попробовать соблазнить с помощью чар, надеясь, что он окажется не таким стойким, как Кадо, но двоих сразу… Да даже если бы мне это и удалось, я понятия не имела, где нахожусь, куда мне идти и, самое главное, где находится Йон. Я знала, что если сбегу без моего альфы, то этим подпишу ему приговор. Не только потому, что в одиночку он был Красной Лилии не так интересен, но и потому, что, может статься, наша связь была его единственным шансом выжить.

По ночам, когда выключали верхний свет, я съеживалась на своем матрасе, прижималась носом к метке альфы на своей руке, вдыхая его запах, и молилась о том, чтобы с ним все было хорошо. Слова Биби об арене и бешеных далеко не сразу уложились у меня в голове, и какое-то время я надеялась, что все это было лишь неудачной и жестокой шуткой. Бешенство альф было болезнью, опасной и, что куда страшнее, заразной. Ученые так и не пришли к единому мнению о том, что провоцировало ее возникновение у так называемого нулевого пациента, и здесь научные аргументы вступали в жесткую полемику с религиозными и философскими. Однако впоследствии зараза могла легко передаваться от одного альфы к другому, и, казалось, сама болезнь подсказывала своему носителю, каким именно образом это легче всего сделать, вызывая в нем безудержное желание кусать, рвать и терзать все, что встает у него на пути. Единственная причина, почему вспышки бешенства редко приобретали эпидемиологический характер, заключалась в том, что при встрече с зараженным очень редко кто отделывался всего лишь одним-двумя укусами. Бешеный альфа, переполненный феромонами, зачастую перешедший в последнюю стадию частичной трансформации, мог разорвать противника пополам голыми руками. Именно поэтому я и представить себе не могла, чтобы кто-то в здравом уме мог сделать из этого шоу — да еще и выпускать бешеных против обычных бестий. Все равно что пустить человека в клетку с голодными львами, а потом потешаться над тем, как они грызут его заживо.

Я как-то попробовала завести об этом разговор со своими туалетными конвоирами, как я их называла про себя, но те словно воды в рот набрали. А когда я попыталась действовать чуть более активно и напористо, один из них расчехлил оружие, и я просто сдалась. Люди Красной Лилии, казалось, в принципе не понимали смысл и предназначение вербального общения. Они были такие же, как те альфы, которые никогда мне не нравились. Только если мои сородичи в качестве первого и последнего аргумента использовали свой запах, отбивающий у оппонента желание спорить или сопротивляться, то не-бестии предпочитали задействовать оружие. Таковы были правила игры для всех — у кого сила, тот и прав.