Я парила в восхитительной невесомости своих духовных откровений совсем недолго. Потому что меня очень быстро вернули обратно на грешную землю. Я не знаю, чего опасался Йон — возможно, увидеть в моем полном блаженной неги лице черты матери или учуять ее в моем запахе, — но, кажется, его опасения не подтвердились. А когда сдерживавшая его тревога отступила, ее место вновь заняло желание — перебродившее, настоявшееся, слишком долго державшееся в узде. Приноравливаясь, он пару раз медленно двинул бедрами, и, ощущая, как я отзываюсь на его движения, как сжимаю и окутываю собой внутри, он коротко, почти беспомощно рыкнул, возможно сожалея, что в таком состоянии не способен обратиться к силе Зверя внутри себя и укусить меня по-настоящему.

— Нет, так дело не пойдет, — выдохнул он, подавшись назад и заставив меня возмущенно застонать от образовавшейся внутри зудящей пустоты. Не обращая особого внимания на мое возмущение, он перевернул меня на живот, и я с готовностью приподняла бедра ему навстречу, влажно и прерывисто дыша в сбившееся шелковое покрывало. — Хорошая девочка, — одобрительно кивнул альфа, по-хозяйски дергая их на себя.

Видимо, не собираясь больше сдерживаться, он с ходу задал мне такой темп, что я могла только поскуливать, кусая саму себя за костяшки пальцев и капая слюной на постель. В голове не осталось ни одной связной мысли, там было лишь его имя, скакавшее туда-сюда, как теннисный мячик, и все яростнее ударяясь о стенки моей черепной коробки. Я ощущала себя натянутым проводом, по которому один за одним прокатывались все более и более сильные разряды тока. Он ходил во мне легко, погружаясь внутрь почти с хлюпаньем от обилия сока, что стекал по моим бедрам, и с каждым толчком напряжение внутри меня скачкообразно повышалось, разливая горячее белое пламя по моим венам и нервам.

А потом у меня в голове выбило пробки.

Если бы Йон не почти что лежал на мне, вжимая меня в кровать, я бы, наверное, дергалась, словно в приступе. Перед глазами у меня потемнело, а внутри стало так горячо и так… ярко и умопомрачительно хорошо, что, кажется, никакое другое ощущение в мире не смогло бы встать вровень с удовольствием такого порядка. Оно заполнило меня до краев, разливаясь во все стороны из ощущения его плоти, сжатой в моем жадно сокращающемся лоне. Я в самом деле могла бы, наверное, потерять сознание от силы этого оргазма, если бы в этот момент альфа не сжал меня за волосы, накрутив их себе на кулак и дернув назад. Мои ощущения затапливали его с головой, снося все последние остатки его самоконтроля, и, кончая, он вцепился зубами мне в плечо с такой силой, что я взвизгнула от неожиданности, но эта боль мгновенно была сметена волной нашего взаимного экстаза и от нее не осталось и следа.