– Я знаю,– беззвучно проговорила я. Живот скрутило от страха и обиды.

– Ты – беглая преступница,– стал надвигаться он.– Кто знает, что ты вообще натворила, и я должен тебя отпустить? Ты хоть знаешь, сколько нарушил я? Не правил, а законов!

Я больше не отводила глаз и смотрела прямо в лицо командора. Он был в такой ярости, в какой я его еще не видела, даже тогда, когда он поймал меня на Дантуре. Он презирал лжецов. И сейчас презирал меня не только за ложь, но и за предательство – ведь я обещала не лгать!

От страха подкашивались ноги. От злости хотелось наброситься на командора с кулаками.

– Вы правы, я нарушила много правил и законов, за которые ждет суровое наказание. Но за один закон лишат жизни и всех моих близких… А у меня родители, две маленькие сестры, самые верные друзья,– едва сдерживаясь от рыдания проговорила я, готовая на коленях умолять одного хомони, чтобы он спас меня от других.

Но суровое молчание и неподвижность Рузарда убивали. Он просто стоял и сверлил меня яростным взглядом. А я уже не могла продолжать: голова кружилась от напряжения, мысли смешивались от ужаса.

– Вы же обещали защитить меня?!– в отчаянии воскликнула я.

– Ты аннулировала это обещание своей ложью!– хладнокровно ответил командор и отвернулся, показывая, что разговор окончен.– Я запрещаю тебе все контакты с командой. Марш в каюту. Ты арестована!

Дверь каюты распахнулась.

Я отшатнулась к стене и чуть не задохнулась от боли в груди.

«А ведь ты мне так нужен! Я доверилась тебе! Теперь не смогу даже поговорить с Анекс!.. Я ненавижу тебя за жестокость и равнодушие!..»

Шансов на спасение больше не осталось.

– И вы снова ничего не сделаете? Просто отдадите меня на растерзание?– обессиленно прислонившись плечом к стене, выдохнула я, чувствуя, что даже идти не смогу сама: незачем, некуда, бессмысленно…

– Марш в каюту, я сказал! Или я сам тебя туда отведу!– жестким тоном приказал командор, даже не повернувшись.

Вместе с выдохом из тела будто все силы вышли.

– Значит, вы такой же, как и он,– глухо стекло с моих губ.

Я попыталась отстраниться от стены, но не смогла двинуться без опоры. Ведя ладонью по бездушному металлу, я медленно начала передвигать ноги в сторону выхода. Перед глазами всё поплыло, а внутри опустело, словно равнодушие мужчины, которого я полюбила, вытравило жизнь.

– Почему ты не призналась мне сразу, когда я просил?– неожиданно услышала за плечом надломленный голос.– Почему ты выбрала ложь?! Презреннее лжецов могут быть только трусы!

Я остановилась. Сморгнув слезы, втянула голову в шею. У меня больше не было оправданий.