Радостное настроение моего отца передалось гостям. Они начали с энтузиазмом хлопать в ладоши, вторя Королю. Через некоторое время все уже смеялись, хлопали друг друга по спине и с удовольствием пересказывали друг другу то, что они только что видели. Они нелепо махали руками в воздухе, изображая то насилие, которое они только что наблюдали.

Саалим начал собирать пустые подносы и кубки. Я не видела его лица, но видела, как давили на него эти смерти и его заточение.

Оставшиеся гости начали покидать шатёр. Облокотившись друг о друга, они смеялись и плакали, и отвратительно чмокали губами. Все ахиры собрались вместе, ожидая, когда отец отправит нас домой.

В шатер вбежал стражник, пот струился у него со лба.

— Мой Король! — закричал он, пробежав мимо нас.

Гости остановились, желая узнать, что случилось.

— Ну, что опять? — застонал Король.

Я опустила глаза и напрягла слух, чтобы расслышать его слова.

Стражник уже был на сцене, где стояли мой отец и Нассар.

— Ваше Высочество, — он тяжело дышал, упёршись руками в колени. — Несколько ваших жён, — он запнулся и сделал очередной вдох. — Они пропали.

Пропали? Я потянулась к Тави, и она взяла меня за руку. Мы не видели нашу мать сегодня вечером. И хотя у меня не было причин думать об алтамаруках, мои мысли всё равно устремились в эту сторону. Я начала молиться, чтобы это не имело к ним никакого отношения.

Но резкий и надоедливый страх твердил мне о том, что именно так и было.

Неужели волшебный джинн и мечты о лучшей пустыне стоили всего этого? Я надавила пальцами на глаза и уже была готова закричать. Как можно было причинить столько боли и ввергнуть всё в хаос ради какой-то глупой легенды? Неужели меня окружали одни дураки? Я подумала о Фирозе и его друзьях, о Рафале, о сожжённой тюрьме, об убитых стражниках и прислужницах, о Матине. Я вспомнила, как сияющий холодный ятаган пронзил сердце Матина, как запачкались кровью его голубые одежды, а золотое солнце и полумесяц на воротнике окрасились в красный.

Вдруг мне стало понятно, почему медальоны этих людей показались мне такими знакомыми. Меня обдало ужасом, огромным, удушающим ужасом.

Изображения, вышитые на одежде Матина, были выгравированы и на медальонах нападавших. Точно такие же изображения были на медальоне, принадлежавшем моей матери.

ГЛАВА 19

Латиф разбудил нас на рассвете.