Внутри меня всё перевернулось, и я сжала руки в кулаки.

— Он всегда так с тобой обращается? — спросила я, вспомнив о его одеждах, облитых вином.

Саалим посмотрел на браслеты на запястьях и на золотые вены на своих руках, которые сияли золотым светом в отблесках пламени.

— Это происходит редко, как правило, когда у него гости, которые могут это наблюдать…

— Он монстр.

Саалим посмотрел на меня с серьёзным видом и придвинулся ближе.

— Эмель, это я монстр. То, как я поступил с тобой в ту ночь… — его голос прозвучал тягостно, в нём слышались ноты самобичевания, а сам джинн вздрогнул, вспомнив о той ночи. — Я никогда не прощу себя за то, как я обошёлся с тобой.

— Перестань. Мы все совершаем ошибки. Я плохо обошлась с тобой в ту ночь, когда пошла к Омару. Я высказала тебе ужасные вещи. Ты разозлился, — я взяла его за руку. — Я простила тебя, поэтому, пожалуйста, прости себя и ты.

Проведя пальцами по его золотым браслетам, я поднесла его руку к своей щеке.

— Я знаю, что это сложно, — прошептала я, глубоко вдохнув запах жасмина и то, что, как я теперь понимала, было запахом моря, исходившим от него.

Он пах как Мадинат Алмулихи. Он пах своим домом.

Отпустив его руку, я осторожно дотронулась до его лица и провела пальцами по его виску, щеке и бороде. В ответ он убрал мою руку со своего лица и поцеловал мою ладонь. Мы смотрели друг на друга, освещенные оранжевым сиянием.

— Я должен тебе кое-что рассказать, — его голос дрожал.

Я выпрямила спину.

— Что такое? — я была не готова к очередным сюрпризам.

— Ты как-то спросила меня, почему я остался с Королём, с твоим отцом. Почему я не могу остановить время и жить где-то в другом месте.

Я держала руки Саалима в своих руках, ожидая ответа.

— Тогда я всё объяснил тебе, но это была ложь. Мне столько всего нужно тебе рассказать, — он сделал глубокий вдох и посмотрел на мерцание пламени.

— Хорошо, — я отпустила его руки, а свои руки сложила вместе, начав размышлять о том, что он мог мне рассказать. — Подожди, Саалим.

Он смущенно посмотрел на меня.