Девчонку Лиан выпроводил, даже не вручив ей никаких лекарств. Только коротко обронил на прощанье, чтоб держала язык за зубами. И чтоб вернулась к нему с бутылочкой хорошего вина, когда придет срок давать ребенку имя.

Потом была еще баба с младенцем, который орал и никак не унимался. И молодой парень с загноившейся раной от звериного укуса на руке. И старуха, которая попросила всего-навсего чего-нибудь от дурных снов.

Когда наконец в доме снова стало тихо, Айна спросила изумленно:

– Ли... их всегда так много?

Лиан хмыкнул, усмехнулся, тронул свой шрам.

– Да по-разному. Бывает, что и за весь день никто не явится. А бывает, с утра до вечера идут... – он подошел к очагу и легким жестом, каким обычно люди стряхивают с ладоней воду, заставил воздух меж закопченных камней обернуться огнем. Этот огонь полыхал в полуметре от пола и был кроток, как ручная кошка. Лиан опустил в него руки, точно хотел их омыть и стоял так несколько мгновений, пока танцующие лепестки не исчезли – так же внезапно, как и появились. – Я ведь говорил тебе, моя жизнь стала именно такой, как я и хотел...

Он сказал это искренне, но что-то в его голосе заставило Айну усомниться в том, что это действительно так.

7

– Отчего ты не хочешь брать денег? – спросила она, когда Лиан плеснул себе вина из кувшина, стоявшего посреди кухонного стола и сел на лавку. В доме было пусто и тихо – Ларин ушла, по обыкновению оставив котелок с едой над тихо тлеющими углями в очаге.

– Отчего... – он глубоко вздохнул, задумчиво покручивая в руке высокий деревянный кубок. – Знаешь почему Кешт утащил меня из Красной Башни? Он хотел денег. Много денег. Гораздо больше, чем нужно человеку на самом деле... Когда ублюдок разглядело мой дар, то сразу понял, что это идеальный путь для наживы. Он делал вид, будто сам лечит людей... но лишь создавал пустые не имевшие силы отвары, которые могли даже лошадь погрузить в сладкий сон. А я был при нем якобы мальчик на побегушках... подай-принеси. Чтобы люди ни о чем не догадывались, он напаивал их этими сонными отварами, а мне приходилось их исцелять, пока они ничего не чувствовали и не понимали... Это было... противно. И неправильно. А еще он никогда не давал мне довести дело до конца с одного раза. Ведь если человек возвращался, он снова и снова приносил золото. Иногда ради этого люди продавали все – свои дома, скотину, семейные сокровища, которые переходили от отца к сыну... Несколько раз, да что уж там, довольно часто, Кешт брал в оплату чьих-нибудь красивых дочек или незамужних сестер. Ему нравилось с ними забавляться...