— Ты ведь не будешь ругаться, правда? — спросила торопливо. – Ты пойми, тяжело мне одной и с лесом и с яром, а раз у нас теперь появилась вода живая и мертвая, то я… Ну не надо так на меня смотреть, я как лучше хотела…и получилось же все, как хотела.

Он все равно посмотрел, гневно так посмотрел, с нескрываемым обещанием предстоящего серьезного разговора, но та самая ведунья, во время боя с которой и стало известно о моей беременности, близко не подходя, а из-за дерева опасливо выглядывая, все же спросила:

— Ну кто там?

— Двойня! — объявил ей кот Ученый. — Девочка и мальчик. Девочка точно ведьма, а мальчик аспидом уродился.

— В отца значится пошел, — хмыкнула ведунья.

А Агнехран смотрел на меня.

А я с самым невинным видом жевала бутерброд, потому как это он еще не знает, но лешаков мы тоже отпоили последовательно мертвой и живой водой. И тех умертвий тоже. А вместо Данира в пещере энергетически закольцованной теперь камень стоит. Ни живой и ни мертвый, я как раз момент подгадала, когда чародей водицы испил, а в камень чародеев обращать меня каменный леший научил. Он теперь, кстати, все три ипостаси имеет, и в паре с лесной ведуньей Светлый яр восстанавливает. И очень успешно они все восстанавливают, я бы так не смогла вообще, да и в беременность мне вообще что-либо делать было трудно, так что я сидела и читала учебники. Их столько было, что до самых родов хватило.

— Веся, — позвал Агнехран.

— Ммм? — я упорно и усердно жевала.

В моем случае определенно было лучше жевать, чем говорить.

— Я люблю тебя, жизнь моя, — тихо сказал мой маг.

Сглотнула я толком недожеванное с неожиданности, посмотрела на него, и так же тихо ответила:

— А я тебя люблю, очень-очень, счастье ты мое.

На том и порешили мы, что я его жизнь, а он мое счастье.

И все бы ничего, только охранябушка возьми да и спроси:

— Ты ведь ничего от меня не скрываешь, правда, любимая?

И ведь не солжешь теперь никак — он увидит. И не увильнешь – тоже заприметит. И не отвертишься — смотрит ведь. Пришлось говорить как есть, правду-матку рубить с плеча топором пудовым. В общем честно я ему и ответила:

— Скрываю, конечно.

И вновь за бутерброд принялась.

Сижу, жую.