Я зажмуриваю глаза, а когда открываю их, вижу в воздухе Никлоса и Тьена, вижу, как нориус переползает из одного тела в другое, и более того, вижу, как исчезает книга, как растворяется купол, а значит больше никаких сделок!

И вижу, как больно обоим от происходящего, как они корчатся, пытаясь отодвинуться от тьмы, но она их держит словно близнецов в утробе материнском — скованные одной силой. Оглядываясь по сторонам, замечаю всё тех же аристократов, на глазах которых творится страшное, невозможное, жуткое. Но не вижу Артана. Его не было в зале, и я была рада этому, хоть и понимала, что стоит на кону.

Они падают. И если Ник как кулёк с костями плашмя на живот, звучно приложившись лбом, то Тьен спланировал вниз, поддерживаемый тьмой. Он торжествующе улыбался. А когда нориус заволновался, пытаясь влезть в поры кожи Тьена, заполонив их тьмой, в ответ выступила послушная Чёрная пьетта. Вокруг него заклубилась двойная тьма.

— Противовес, — рассмеялся Тьен. — Одна сила уравновешивает другую! Ты проиграл, Никлос. Ещё секунд тридцать и всё будет кончено.

— Нет! — прошептала еле слышно, вставая на ноги. Дичайше кружилась голова, меня шатало как при сильной качке на корабле, но я упряма. Переставляю ноги, чтобы шлёпнуться рядом с Никлосом и оказаться с ним почти нос к носу. Над нами вьются два вида тьмы, завихрения как спирали поднимались то вверх, то вниз, а после и вовсе устремились к нам, но позже моих слов, гораздо позже, чем до Тьена дошёл смысл:

— Нориус и ариус всегда вместе, никогда — порознь, — и я вкладываю руку в ладонь Никлоса, и наши тела вспыхивают белым, отражая спиральный удар тьмы.

И нориус отступает, разбивая звенья, а чёрная пьетта визжит как перепуганная свинья. Сквозь белый свет, видим, как влетает в перепуганного и отступающего Тьена чернота и испепеляет за мгновение — нет в нём силы Каргатов, чтобы управлять нориусом.

Тьма возвращается в истинного носителя — Никлоса. И наступает исцеление — ариус поддерживает нориус, тогда как нориус поддерживает ариус.

С наших тел исчезают следы ударов. Уходит кровь, пропадают синяки, царапины, порезы. Сходит на нет головная боль. Я ещё никогда не чувствовала такую кристальную чистоту сознания. И не слышала с другого конца «моста» Никлоса.

— Мы должны закончить, Сэлли. Мы должны остановить войну.

Остаётся только следовать, ведь я остро ощущаю, что это не тандем — а поддержка. Ариус следует за нориусом, и сейчас тьма, окружённая белой паутиной, разлетается во все стороны, пока мы держимся за руки, поднимаясь в воздух. Над нами разлетается потолок, а под нами исчезают в ослепительно-громкой вспышке оставшиеся в зале аристократы.