Однако ни один из мастеров, к кому я обращалась, вовсе не горел желанием делиться со мной секретами варки лака. Тогда я пошла другим путём. Я купила готовый продукт у нескольких из них. И хотя цену они ломили совершенно дикую, я уже вполне могла позволить себе такие траты. Заказала глиняные обливные горшки нужной мне формы. Тоже оказалось не так-то и легко. Пришлось убить выходной день на поездку в отдалённое село, где делали хорошую посуду. В городе мастерских не нашлось. Посуду делали там, где была глина, вода и лес. Вернулась я поздно вечером, усталая и замученная. А уж как пыхтела кир Батори!

— Как на приём – так кир Гинза… А как по дорогам трястись к какому-то рейту дикому – так, значит, я должна…

Но тут меня даже совесть не мучала. Она не мой служащий, не я плачу ей зарплату. О чём я ей любезно и напомнила.

Ещё одна из проблем питания, по словам ман Фирса, заключалась в том, что питьевая вода начинала тухнуть и потом вызывала кишечные инфекции. Да и еда, сваренная в такой воде, отличалась специфическим вкусом. Конечно, её всячески «улучшали», чтобы вообще можно было пить. Например – разводили с ромом или другим крепким алкоголем. Пробовали кипятить. Иногда – добавляли лимонный сок. Ну, это если на тот момент ещё оставались свежие фрукты.

Так что первые заготовки я делала следующим образом. Просила ман Сету освободить кухню на вечер, выслушивала её ворчание и недоумение, ставила на плиту цилиндрической формы большие горшки, по четыре штуки в раз, готовила в них что-то вроде рагу и, предварительно пронумеровав их, заливала каждый своим лаком. К концу первой седьмицы у меня уже было двадцать огромных порций. По четыре блюда на каждый номер лака. Один из горшков, пятый, содержал питьевую кипячёную воду.

А вот хранила я их довольно своеобразно.  В крошечном саду на улице, на самом солнцепёке, закрыв от взглядов людей старыми простынями, покрывалами и различным тряпьём. Главное для меня было – держать это тряпьё всегда влажным. Некое подобие жары и влажности морского воздуха.

Специально для этого и для охраны добра пришлось нанять ещё одного лакея, ман Пика. С условием его ночёвки на улице, под тентом. И с тем, что он будет ежедневно несколько раз поливать эту кучу банок и тряпья водой, не давая ей просохнуть. Я просто боялась, что мои консервы сопрут из любопытства. Однако никто, за исключением кируса Марта, интереса к ним не проявил. А ему я просто отказалась отвечать, пообещав в конце испытаний сюрприз. Так они и простояли около трёх седьмиц. До тех пор, пока влажные тряпки окончательно не сгнили и не завоняли.