- Бездна, - Хан снова, уже привычным жестом потер лицо, - Дженга никогда не отдают то, что считают своим.

- Я тоже, - спокойно сообщил Марк.

- Демоны и ад... Я понятия не имею, как тебе помочь. Единственный совет, и это ценный совет: молчи о графине намертво. Что бы не вообразил себе суд - пускай. Правда - опаснее.

- Разберусь, - Винкер наслаждался кофе и выглядел расслабленным.

- Всегда хотел спросить... - Хан с интересом посмотрел на Винкера, - Ты, действительно, ничего не боишься? Вообще?

- В детстве отбоялся. Когда на башню за Классной Книгой лез. Так перетрусил, что... в общем, все остальное уже было как-то вообще не страшно.

- Даже не знаю: жалеть или завидовать.

- Прими к сведению и используй к выгоде, - серьезно посоветовал Марк, - это самый продуктивный путь. Если у тебя все... то я хотел бы оказаться в той самой теплой и сухой камере. Выспаться хочу - сил нет.

Гамсун заметно поколебался, но все же достал из ящика стола тяжелую, стальную штуку, напоминающую наруч. Открыл. Винкер ободряюще кивнул и вложил в него левую руку. Хан медлил.

И Марк сам защелкнул на себе браслет.

Темные стволы стояли стеной. Изумрудный мох, какой-то не по-хорошему яркий, ковром ложился под ноги, льстиво и подозрительно, а потом чавкал, и отпускал ногу неохотно. А иногда из под сапога порскала юркая, подвижная змейка.

И шорох - этот постоянный, неумолчный шум, днем и ночью, в закат и на рассвете. Он сводил с ума и навевал нехорошие сны. И пахло плохо - гнилой водой. Для людей, выросших на краю пустыни, гнилая вода, это... все равно, что оскверненный алтарь.

"Проклятое место - шептались солдаты, - проклятая земля..."

Из Бара Лессу удалось увести около трех тысяч вполне боеспособных ребят... Вот только боеспособность их таяла с каждым днем в этом лесу, а первобытный страх набирал силу, превращаясь в панику.

Утром обнаружилось, что почти четыре сотни человек исчезли. Просто исчезли, прихватив с собой лишь свои заплечные мешки. Видимо, решили, что с армией Лесса им ловить нечего.

Генерал пожелал им удачи и - добраться до родины. Пустыня всех примет. Дезертиров Священный Кесар повелел закапывать в пески по шею и оставлять на трое суток. Выживет -значит, Боги милостивы. На памяти Лесса таких "помилованных" не находилось. Пустыня жестока...

Но она и в половину не так ужасна, как эти болота...

На очередной поляне, где остатки войска решили устроить привал, их ждало открытие -четыре сотни пар сапог... тех самых. И - не пустых.

Рвало всех, самого Аргосского тоже. И сколько в этом было естественной брезгливости от нехорошего запаха, а сколько животного страха - кто знает?