В дневном свете город, в котором я жила когда-то, казался чужим: я узнавала улицы, дома, узнала небольшой сквер и центральную площадь, здания дома культуры и школу, узнала музыкалку, но… Все они казались почему-то чужими, не такими, какими они казались в детстве. И дело не в свежей краске или обновленных фасадах, дело, скорее всего, было во мне, в том, что я просто выросла и в том, что здесь больше не было Дыма, его мамы, моих родителей такими, какими они были когда-то давно. Я смотрела на домики, переулки и ларьки и видела другой Тюкалинск: летний, яркий, казавшийся таким большим, вспоминала как мы ходили здесь с дымом, как вон в той палатке на углу покупали мороженое, как сидели вон на той лавке после школы, как я ждала его на стадионе или как он встречал меня после уроков.

И тихо и светло тянуло от этих воспоминаний в груди, и я рассказывала о том, что помнила Гору, и он сжимал мою руку и обнимал за плечи, улыбаясь ласково.

А в магазине у полок я зависла. Стояла смотрела на цветные обертки и пробовала вспомнить, что вообще из всего этого многообразия было в моем детстве. Я вообще-то не очень любила конфеты, главным сладкоежкой в нашей паре всегда был Дым.

— Слава? — мягко подтолкнул меня к полкам Гор.

— Я не знаю, — покачала головой, — тут столько всего. Я думала взять всего по чуть-чуть, но… кассирша, откажется мне их взвешивать наверняка. Они явно не должны быть дорогими, Екатерина Николаевна не могла себе позволить дорогие конфеты… — я еще раз пробежала растерянным взглядом по полкам, и немного отступила назад, пытаясь увидеть все.

— Ты же знаешь, что он в принципе любил, — приобнял за плечи Ястреб, явно понимая, что я застряла. — Может выберешь то, что в теории могло бы ему понравиться?

Я только рассеянно кивнула.

Димка орехи любил и кислые жвачки, а еще крекеры с сыром. Крекеры, кстати, тоже надо купить. Может, это был грильяж? Я повернула голову к полке с грильяжем.

Нет… не они, вроде бы… Может тогда батончики? Черт, да почему я не помню? Он столько раз их при мне трескал и из фантиков делал маленькие самолетики…

Я снова в замешательстве оглядела полки, хотела уже было действительно взять батончики, когда возле нас замерли двое: скорее всего мама и ее сын. На мальчишке была синяя шапка, почти один в один, как у Дыма и на мир он смотрел такими же, как у него голубыми глазами.

Мальчишка, никого не замечая, очень по-деловому взял пакет, и так же очень серьезно и по-деловому принялся насыпать в него конфеты. Насыпал, приподнимал, чтобы посмотреть, что-то прикидывал и тянулся еще. Когда наконец-то решил, что хватит, повернулся к маме.