Танарэса Санаду из кандидатов вычёркивает однозначно: после участия в массовой резне (и странное поведение в таверне доказывает, что это не прошло бесследно) велик риск, что он ищет Мару для пыток. Да и до суда, попав к нему, Мара может не дожить.
Изрель – союзник, но можно ли давать ей в руки ещё один рычаг давления сейчас? Санаду не может игнорировать возвращение шестого архивампира (в то время как их всегда было пять – по числу кантонов) и возникающие из-за этого политические сложности.
Обратиться к Алиастису – то же самое, что пойти прямо к Келтару, только разговор обойдётся без оскорбительных замечаний и поминаний прошлого.
А идти к Келтару Санаду не хочет, хотя тот, скорее всего, всё сделает по закону. Но судить Мару будет достаточно публично, чтобы сделать процесс унизительным для всех его участников.
Обращаться к шестому архивампиру бессмысленно: у него нет доступа к ресурсам своего бывшего кантона.
А ресурсы собственного кантона Санаду привлекать не хочет, потому что если Мару поймают его вампиры, судить её придётся ему.
– Хоть к драконам обращайся, – вздыхает Санаду и оглядывает свои белеющие в густом сумраке руки.
Но и драконы не вариант: Мара знает секреты вампирской крови. Те самые, которые ни в коем случае нельзя открывать другим расам.
Облокотившись на колени, Санаду прячет лицо в ладонях… зарывается пальцами в волосы.
Тяжесть в груди мешает ему дышать. Удушье нарастает, и Санаду нервно развязывает галстук, расстёгивает воротник рубашки. Стремительно подходит к окну и распахивает раму. Судорожно втягивает прохладный ночной воздух.
Его дворец-замок тонет в надвигающейся тьме, но окружающий каменное возвышение столичный город полыхает уличными огнями и светом многочисленных окон, искорками гирлянд в кронах деревьев.
Разглядывая извивы улиц с бисеринками сияющих огней, текущие по ним повозки и толпы прохожих, исполинские кроны, напоминающие о величии леса, отнятого эльфами в кровопролитной войне, Санаду прижимается лбом к раме и тяжело вздыхает.
Меньше всего на свете Санаду хочет видеть архивампиров, согласившихся принести жертвы Нергалу (его передёргивает при одной мысли о пролившихся тогда реках крови), но ответственность перед собственным кантоном заставляет действовать.
Закрыв окно, Санаду зажигает магические сферы и снимает со стеллажа лист бумаги и чернила.
Письмо Санаду отправляет Изрель. И, обессиленный этим простым казалось бы действием, заваливается на шёлковую постель. Но сон, сколько он ни старается отключиться, упорно не идёт: слишком много мыслей и воспоминаний крутится в голове Санаду. И многие из них о том, как хорошо было сегодня в Нарнбурне… с Клео.