– Вижу, ты не забыла то, чего мы касались вчера.

– О нет, – ответила я, пряча руки за спину. – Но я бы повторила тему столовых приборов. Разница между чайной и кофейной ложечками все еще слишком трудна для меня.

– Зато умение язвить, как я вижу, дается легко. – Лин обняла лютню и качнула ножкой в изящной туфельке. Только сейчас я поняла, что она сидела, закинув ногу на ногу. – Будь осторожнее с этим, прелестное дитя. Не всем нравится, когда рядом кто-то демонстрирует острый ум. Особенно, если речь идет о юной даме вроде вас.

Она сказала это беззлобно, скорее, с доброй иронией, но я почувствовала укол совести, смутилась еще больше и закусила губу.

Лютня с глухим стуком легла на подоконник.

Лин встала – нет, перетекла из одной позы в другую легким, плавным движением, – и с явным наслаждением потянулась.

– Дождемся твоего партнера – и начнем, – сказала она, обходя меня по кругу, словно пыталась оценить платье.

То самое, зеленое, мое первое собственное платье в этом мире.

Оказавшись у меня за спиной, Лин бесцеремонно положила руки мне на плечи и заставила свести лопатки вместе. Это было так неожиданно, что я даже не возмутилась, только выдохнула и удивленно вытаращилась в пространство.

Со стены на меня смотрели герои прошлых эпох, сияя доспехами.

– Вот так лучше. – Руки Лин все еще лежали у меня на плечах, удивительно тяжелые и очень теплые. – Постарайся не сутулиться.

Я смогла лишь сдержанно кивнуть и постаралась держать спину прямо, даже когда Лин вернулась на подоконник.

– Не бойся так, – сказала она, рассматривая меня, словно прикидывала, что еще нужно во мне поправить. – Придворные танцы простые и скучные. Большую часть времени люди ходят под музыку по кругу, кланяются и иногда хлопают в ладоши.

– Я не боюсь, – нахмурилась я.

Взгляд Лин стал насмешливым.

– Ложь красит леди еще меньше, чем сутулость, – сказала она с той серьезностью, с которой люди цитируют что-то, над чем в глубине души смеются. – Ты боишься. Я только не могу понять чего.

Я скрестила руки на груди и не стала ей отвечать. Просто подошла и тоже села на подоконник, держась от Лин подальше – настолько, насколько это было возможно.

За моей спиной был серый, хмурый зимний день – полная противоположность вчерашнему.

В воздухе пахло духами Лин, нарциссами и свежескошенной травой. Не так ярко, как вчера в Зеленой зале, но все равно.

Чего я боялась?