— Это чудесно. Ты, и правда, совсем большой.
— Спокойной ночи, папа, — сын чмокнул его в щеку, и этот простой жест отозвался в нём фейерверком новых впечатлений. — Эльма, давай наперегонки!
— Ваше высочество! — Воскликнула девушка и кинулась за неугомонным наследником трона.
Азар перевел взгляд на брата, тот пристально рассматривал его и заговорил первым.
— Если ты обидишь её, я тебя уничтожу.
— Я не обижу, но перед тобой отчитываться не буду.
— Конечно, Ваше величество, королю не пристало перед кем-то отчитываться.
— Ты ревнуешь?
— Что?
— Ты её ревнуешь ко мне?
— С чего бы? Ведь ты ей не нужен.
— А ты? Будешь нужен после того, как она узнает, что утром из твоей комнаты сегодня уходила служанка.
— Не твоё дело, кто и когда выходит из
— Если ты претендуешь на неё, то должен ценить и не изменять с другими.
Ну и что, что это сложившиеся веками порядки, позволяющие правителю и членам его семьи иметь гаремы, его Эмми достойна быть единственной. Но брат зло рассмеялся ему в лицо.
— А тебе ли говорить про её ценность? Давно ли для тебя она стала единственной? Не у тебя ли был один из самых больших гаремов среди чёрных драконов? Не ты ли заставлял её прислуживать, а потом развлекать твоих гостей? Не ты позволял обижать её, выжечь на ней клеймо? Не ты это был, скажи, братец?
И Азар, скрипя зубами, смолчал.
— Я люблю её. И никогда не причинил бы ей вред. А она... ты бы знал, как она говорила о тебе прежде, как любила. Даже меня заставила полюбить тогда. Хоть я и не видел тебя почти. Но верил ей, что ты «чудесный, справедливый, добый». И стал винить во всем только отца, оправдывая тебя. А потом нашёл её на нижнем этаже для рабов с тряпкой, безжизненную, убитую, растоптанную… Ты все рушишь и ломаешь. И её жизнь, и собственного сына, и мою. Это ты тогда забрал у меня её заботу. Ты забрал у меня её ласку, смех, улыбку. Ты. И за это я стал ненавидеть тебя. Не за то, что забыл обо мне, бросил, стыдился, хотя она всегда говорила, что стыдиться надо чёрной души, а не моей особенности. Она называла это