– Катя, – устало вздохнул Садхор, – я уже рассказывал тебе о своих возможностях. Поверь, никто даже не подумает о том, чтобы обвинить меня в убийстве правителя вампиров.

Я, честно говоря, не верила. Ну не может такого быть. Как бы сильно тебя ни боялись, обвинять всё равно будут: это же целый правитель! Но даже если закрыть глаза на его статус: это чей-то сын. Чей-то друг, чей-то муж, возможно, а возможно и чей-то отец. Для кого-то этот человек – надежда, а для кого-то – смысл жизни. Как же можно вот так просто взять и забрать его у остальных?

Нет, мы не имеем на это никакого права. Никто из нас не имеет на это права.

– Так нельзя, – убеждённо произнесла я, откидываясь на спинку стула, но даже так не теряя Садхора и окружающего его пространства из вида.

– Можно, – если он думал, что его рык возымеет больший эффект, чем спокойный голос, то он очень сильно ошибался.

– А я сказала: нельзя! – Откровенно психанула я. – Нельзя никого убивать, Садхор!

И что я получила в ответ?

– Даже если очень хочется? – Так жалобно-жалобно.

Я аж воздухом подавилась! Посидела, дыша ртом и наблюдая за тем, как Садхор выходит из тёмного коридора на длинный балкон, с одной стороны которого тянулась тёмная стена, а с другой – огни раскинувшегося внизу города, а затем почему-то не очень уверенно сказала:

– Всё равно нельзя.

– А если человек – моральный урод? – Поинтересовался правитель тут же очень деловым тоном, готовый развивать этот разговор до тех пор, пока мы не придём к компромиссу.

– Всё равно нельзя, – я вздохнула, помолчала и попыталась объяснить ему то, что происходило у меня в голове: – Вот смотри, как ты будешь себя чувствовать, если кто-то убьёт, ну, например, меня?

Правитель замер. Вот как шёл, так и замер прямо посреди балкона, напряжённо о чём-то раздумывая.

Раздумывал недолго.

– Исключено, – просто произнёс он и возобновил своё бодрое движение.

А я так и осталась сидеть на месте, хмуро думая о том, что мне это вот совершенно не нравится.

– И что ты хотел этим сказать? – Спросила… у пустоты, по сути, но пустота ответила спокойным голосом Садхора Арганара:

– Что тебя не убьют.

Это так просто звучало, будто мы вообще о какой-то неважной ерунде говорили, а не о моей теоретической смерти.

Не то, чтобы мне хотелось быть убитой, но его столь категоричное заявление серьёзно настораживало, поэтому я и сказала: