Светлый фон

Вот только Аршер не отдернул руку. Он лишь сильнее сжал мое предплечье и… тоже сменил ипостась! Броня, мигом покрывшая его тело, прекрасно защищала от огня. Теперь ожоги ему не грозили.

— В эту игру можно играть вдвоем, — усмехнулся Аршер.

— Ах ты ж! — возмутилась я и попыталась свободной рукой влепить ему пощечину, но он перехватил ее до удара.

— Осторожнее, — предупредил, — моя броня очень крепкая. Не поранься.

Он еще смеет делать вид, что заботится обо мне. Ну все, я за себя не отвечаю!

В тот миг, когда я решила, что с меня хватит, то же самое, видимо, подумал и Аршер. Он рванул меня на себя и сжал мой затылок пальцами свободной руки.

Мои губы снова оказались в опасной близости к его губам, и я выдохнула в них:

— Ненавижу тебя!

— Лгунья, — улыбнулся он и страстно меня поцеловал.

Где-то я читала, что самая горячая близость — после ссоры, но сама ничего подобного не пробовала. До этого дня. Ну что я могу сказать, тот, кто это написал, не соврал.

Строго говоря, у нас была близость не после ссоры, а прямо во время нее. Мы даже ипостаси обратно на человеческие не сменили. Мое тело по-прежнему пылало огнем, а броня Аршера защищала его.

Поцелуй тоже больше походил на схватку, чем на прелюдию. Я укусила Аршера за нижнюю губу, он зашипел от боли, но не отпустил. Наоборот, впился в мои губы еще сильнее, сминая их и подчиняя меня. Мы словно сражались друг с другом, задыхаясь в процессе от невозможности сделать вдох.

В конце концов, Аршеру пришлось прерваться. Едва он отстранился, как я выпалила:

— У тебя везде броня? — спросила, прикидывая, куда направить огонь.

— А ты всюду жжешься? — поинтересовался Аршер в ответ, задирая на мне юбку.

— Ты несносный! — отбивалась я, но, честно говоря, без прежнего азарта. Скорее так, для проформы.

— Ты тоже, моя дорогая женушка. Но за это я тебя и люблю, — произнес Аршер, целуя меня в шею.

— Что?! — ахнула я.

Прямо скажем, время для признания он выбрал неподходящее. У меня тут стресс на стрессе. Я сама не своя. А он вспомнил про любовь.

Но Аршер, начав говорить, уже не мог остановиться: