— Говорила матушка, что я плохо кончу! — ножи в руках Мориса мелькали стрекозами. От ближайшего противника он Виса отбил, но на его месте тут же вырос новый.

Мелкий, упрямо махающийся с языкастым соплеменником, напоминал сине-алое месиво, но продолжал сражаться…

В толкотне, в потной драке, в мельтешении кулаков Вис ухитрился поймать мой взгляд:

— Выводи парней! Я отвлеку!

А это ведь и правда единственная возможность… Я показала рыжему средний палец:

— И не подумаю!

— Живо! Спасайтесь!

Но не я одна предпочитала бесславную кончину вечным угрызениям совести. Мелкий поднялся, сморкнулся кровью и заявил:

— Нет! Я буду драться! Нга р-р-ры!

— Не будешь, — Вис обратился к Мелкому, но смотрел на улепётывающего Полоза. — Мы здесь из-за меня, значит, мне и платить.

С этими словами он задрал оставшуюся движимой руку и на ломаном наречии горняков твёрдо сдался:

— Ик индо! Ак ди!

Попытки остановить дальнейшее ни к чему не привели. Виса скрутили в несколько секунд и под белы рученьки вывели из дома. Сопротивление опешившего Мелкого быстро подавили, а Мориса, орудующего ножами, так отпихнули, что он пробил залатанную шкурами стену насквозь. Со мной оказалось сложнее: это в тесном помещении сглазы могут задеть как своего, так и чужого, но стоит выбежать на открытую площадку…

— Правдолюб Уголёк, отзовись, проявись… — скороговоркой начала молитву я.

— Варна! — рыжая макушка мелькала меж мощных тел горняков. — Не надо, Варна! Племя очень большое… Не надо! Я справлюсь сам! Ты же веришь мне? — и, уворачиваясь от затрещин, призывающих заткнуться, весело обратился к горнякам: — Парни-парни! Ну вы же меня уже убивали в прошлый раз! Ну неужели вас ничему жизнь не учит!

Я смотрела им вслед, сжимая кулаки. Умный не станет сражаться. Умный победит хитростью. И хитрости, что у меня, что у бельчонка, хватало. Тогда почему же так трясёт от бессильной ярости?!

— Эй! — Полоза подвело самолюбие. Как его не потешить, как не похихикать вслед проигравшему врагу? И именно поэтому он не успел сбежать, а догнавшая его порча заставила растянуться, споткнувшись на ровном месте.

— Я не виноват! Это торжество справедливости!

Червяк съёжился, забарахтался, а я, не в силах больше сдерживать гнев, прошипела:

— А ты был прав, Полоз.