Влюбился сразу с первого взгляда и тут же понял, что не отойдёт от этой девушки по доброй воле. А если она прогонит его, (он не сомневался, что рано или поздно так и случится), или уйдёт сама, то это будет последним днём в его жизни. Опытный хирург не шутил и не вставал перед самим собой в позу.

Оставалось одно – вести это чудо к себе домой, а там, как говорится – увидим! Как на грех, с этим тоже была проблема – погода стояла «нелётная», и, несмотря на то, что Хранитель жил недалеко, вести по студёным улицам босоногую девушку, одетую в медицинский халат на голое тело, было бы преступлением.

Но с этой проблемой он справился быстро – нарядил Мегги в собственное пальто, сапоги и шапку, а для себя похитил из ординаторской «общую» куртку, в которой нянечки выходили во двор выносить мусор и ещё за какой-нибудь надобностью. Оправданием ему служило то, что там ещё имелась видавшая виды телогрейка, которую все игнорировали за неприглядность.

Повздыхав о том, что у девушки нет даже тонких колгот и наплевав на то, что сам остался без шапки и в летних старых сменных туфлях, Хранитель повёл своё сокровище в тесную, похожую на чулан «однушку», где обитал в холостяцкой простоте и бедности.

До сих пор убогость этого жилища его не волновала. Прежде всего, потому что там не было и не ожидалось хозяйки. Сам он знавал прелести жизни в общаге и в коммуналке. Жил и на квартирах снятых с кем-то пополам. Поэтому, когда после долгих ожиданий, бумажных битв с чиновниками и некоторых махинаций, удалось, наконец, заполучить собственный угол, да ещё и в двух шагах от работы, обшарпанная железобетонная коробка с протёртым до дыр линолеумным полом, с пыльными стёклами в облупившихся рамах, с ржавой текучей сантехникой и узковатой в плечах кухней, показалась ему царскими хоромами.

Ремонт делал сам, благо руки у него росли именно из того места, откуда им было положено, вопреки тому что говорят об интеллигентах мелкие и крупные злобстеры. Два года ушло на отделку и мебелирование этой «барсучьей норы», как называл его новое жилище один из знакомых. Результат можно было охарактеризовать словом – «сойдёт». Квартирулька стала выглядеть опрятно, но продолжала оставаться бедной до нищеты, ведь позволить себе какую-то роскошь ему было не по карману. Но последнее обстоятельство его не волновало.

Друзей у Хранителя было немного. Товарищи школьных и студенческих лет, ставшие «крутыми», равно как и «выбившиеся в люди» родственники, давно уже не появлялись в пределе видимости, и восстанавливать с ними контакты не хотелось. (А зачем? Чтобы ещё раз послушать о том, что они-де умеют жить, а он не умеет?) Что же до тех, кто не был крут, то некоторое время тому назад они вдруг взялись умирать в пугающем количестве, словно хотели оправдать вывернутый наизнанку афоризм, известный всем в киношном варианте – «Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным».