Таким образом, Хранитель остался один, и ему не перед кем было стесняться своего жилища, тем более что женщин ему уже давно заменяли пачка истрёпанных старых журналов, презентованных когда-то приятелем, катавшимся за границу, и пара заигранных кассет.

Мегги так восхищалась его «барсучьей норой», что сначала Хранитель даже заподозрил, что девушка над ним смеётся. Но Мегги совершенно не умела лицемерить. Это было понятно с первых минут их встречи, но он ещё не успел привыкнуть к такой искренности и к тому, что Мегги не сон, а всему что она скажет можно верить.

Между тем девушка бегала из комнаты на кухню и восторгалась то видом из окна, (нагромождение бетонных коробок), то балконом, на остекление которого у Хранителя не хватило средств, то газовой плитой, которую она, то зажигала, то гасила без помощи спичек – собственным дыханием. Но больше всего её восхитила ванная комната.

Эта часть квартиры и впрямь была гордостью Хранителя! Отделать ванную комнату удалось на славу, заменив, изношенное прежними жильцами страшилище на новенькую ванну и украсив стены очень красивой, хоть и бракованной кафельной плиткой, приобретённой по случаю. Он даже разорился тогда на недорогое, но очень миленькое кафельное панно с разноцветными рыбками, которое расположил посредине. Получилось скромно, изящно и со вкусом. Все работы проделал сам, не привлекая мастеров со стороны, что позволило сэкономить немало средств и повысить собственную самооценку. Кто знает о чём идёт речь, тот поймёт насколько дороже то, что сделано своими руками.

Теперь Мегги едва не верещала от восторга, заявляя, что это лучше, чем то, что она видела в мотеле. О каком мотеле идёт речь, Хранитель не понял, но рад был предоставить ванну в полное распоряжение импульсивной девицы.

Пока он «соображал на стол», девушка плескалась под душем и что-то пела. Но когда она закончила и явилась к нему, вытирая на ходу волосы махровым полотенцем, Хранитель едва не отхватил себе палец скальпелем, которым резал колбасу.

Ну, конечно! Она предстала перед ним голенькой, как и накануне в проёме двери «тайной» палаты. А ведь он повесил свой халат рядом с полотенцем на крючок. Правда Мегги тут же спохватилась, извинилась за «нехорошее поведение» и заметалась в поисках одежды. Пришлось прийти ей на помощь, одеть и успокоить, прибегнув к не слишком убедительному аргументу, что ничего страшного не случилось, потому что он, дескать, врач. Но сам он при этом чувствовал, что его профессиональная бестрепетность и хладнокровие сейчас дали глубокую трещину. Он ведь был мужчиной. Пусть зачуханным и с невысоким мнением о собственной персоне, но мужчиной! Джентльмен, блин…