За завтраком, ибо час был утренний, Мегги обнаружила похвальный аппетит, в результате которого колбаса, которой должно было хватить на неделю, исчезла в один присест. Та же участь постигла сыр и запасы хлеба. (Вместе с последними исчез заплесневелый батон, предназначенный голубям, по недосмотру оставленный на подоконнике.)

Увидев, как горбушка с зелёными пятнами исчезает у его гостьи во рту, Хранитель пришёл в ужас, но Мегги, выяснив причину его беспокойства, только рассмеялась.

– У меня драконий желудок! – пояснила она причину своей беспечности. – Нам случается сожрать дохлого кита месячной давности, которого по какой-то причине не доели акулы. В этом отношении для нас несъедобны разве что опилки. Я пробовала – ничего не выходит, и невкусно и не питательно. Видимо потому, что мы, драконы, по природе – хищники!

Пришлось принять её слова на веру. В любом случае батон уже исчез вместе с крошками. Теперь им обоим хотелось спать. Удручала только одна мысль – что делать, когда надо будет обедать? Конечно, он накормит Мегги и приложит все усилия, чтобы она была сыта, но что дальше? На разок-другой накормить Мегги его денег хватит, но как он сможет прокормить её, когда они закончатся? А ведь девушку требовалось ещё приодеть.

Насчёт обеда в тот день он беспокоился зря – Мегги проспала сном младенца четверо суток подряд! Это его даже поначалу испугало, но, проверив пульс и температуру спящей девушки, Хранитель пришёл к выводу, что с ней всё в порядке. Видимо она просто очень устала, буквально вымоталась за время межпространственного перехода. (Это было сумасшествие верить в такие вещи, но если даже так, то Хранитель не хотел приходить в себя!)

За это время ему удалось призанять деньжат, снять с Мегги мерку и купить ей одежду. Здесь он очень боялся напортачить, а потому украдкой разглядывал, как одеты медсёстры одного с гостьей возраста. (Он сам определил его в двадцать пять лет, но не был уверен в этой оценке. Просто, либо девушка очень тщательно ухаживала за собой, либо обладала уникальными свойствами, так-как состояние её кожи соответствовало десяти или семилетней девочке, не знающей что такое мозоли.)

Им обоим повезло – пробуждение Мегги пришлось на его выходные, и он в это время как раз был дома. Девушка открыла глаза и резко села на постели, заставив его отпрянуть, так-как он как раз потянулся к ней, чтобы поправить одеяло. Несколько секунд она удивлённо хлопала глазами, потом в них появилось узнавание и понимание, после чего она радостно улыбнулась.

Хранитель боялся выдать свои чувства, а потому принял привычный холодновато-строгий вид, который натягивал на себя, как маску во время общения с пациентами и младшим персоналом. На самом деле ему хотелось прыгать от счастья на одной ножке, и это совершенно не укрылось от Мегги.