Скромная закрытая карета медленно двигалась к эшафоту. Остановилась почти вплотную, и из нее выбрались двое служителей закона. Последний помог выбраться Альбите, сама бы она не справилась. Цепи мешали.

Тяжелые…

Но держалась Альбита с истинно королевской невозмутимостью.

Альтрес подумал, что зря прислал ей служанок, женщина сделала все, чтобы отыграться в последнюю минуту. Хоть как…

Тяжелое платье из пурпурного бархата, расшитое золотом.

Косы, уложенные короной.

Не хватало только бриллиантов на шее и в ушах, и хоть сейчас на бал. Осанка, выражение лица, взгляд… Альбита осмотрелась по сторонам, и медленно направилась к эшафоту.

Палач ждал.

Ждал и Альтрес Лорт.

Ждали люди на площади.

Медленно и с достоинством, бывшая королева поднималась по ступеням эшафота в сопровождении своих стражей, как свиты. Палач показал на место у плахи, Альбита, не протестуя, встала туда, и глашатай открыл рот.

– По приказу ее величества Милии, регента при его величестве Эдвине…

Надо же объяснить народу, что казнится злокозненная самозванка? По которой эшафот давно плакал.

Альбита молча и презрительно слушала. Впрочем, Альтрес заблаговременно передал ей, что если ее бывшее величество заорет на эшафоте, ей просто заткнут рот.

Указ огласили.

Вперед выступил альдон Петерс.

– Ваше… гхм! Готова ли ты, дитя Альдоная, покаяться в своих грехах?

– Мне не в чем каяться! Я была королевой, я была предана и опозорена, я вернула себе принадлежащее мне по праву, – резко бросила Альбита. Слова гремели над площадью, словно раскаты грома, люди слушали. – Я отомстила и не жалею ни о чем.

И прежде, чем кто-то успел заткнуть ей рот, опустилась на колени перед плахой.

– Альдонай, прими мою душу!