Другим инструментам здесь сегодня не место. Так положено. Так надо.

Эдвин занял свое место на коленях перед троном, и церемония началась.

Молитва.

Ритуал.

Помазание чела.

Возложение короны… только Лилиан заметила, как бледна принцесса Мария, но девочка держалась. Позволила себе расслабиться она только тогда, когда корона (детская, есть и такая, мало ли что, мало ли как…) заняла свое место на голове брата.

Альдон задавал ритуальные вопросы, Эдвин отвечал, четко и звонко. Не зря с ним занималась Милия последние три дня.

Люди смотрели с умилением.

Меч.

Скипетр.

Мантия…

И наконец – трон.

Скамеечка под ноги, а то его величество и так теряется на золоченых просторах, и вершина.

Все, присутствующие в соборе, опускаются кто на одно колено – дворяне, кто на два. Дамы склоняются в глубоких реверансах.

Законный король занимает свой трон.

– Король умер, да здравствуйте король, – одними губами обозначает Лиля. Она одна из немногих, кто не кланяется. С ребенком-то на руках?

Люди понимают правильно.

Перепадают ей и завистливые взгляды, но не так, чтобы много. Она из другой страны, она уедет, а не останется здесь, пользоваться королевскими милостями. А разово можно и потерпеть. Ничего, кроме славы, эти действия не несут.

Конечно, графиня останется в летописях и преданиях, да что с того практичному-то человеку? Не будешь же кушать эти старые пергаменты?

Эдвин медленно встает с трона.