Да, тут определенно будут сложности.

— Дневные люди, те, кто боялся ее, называли ее «крадущей кожу».

Это наименование, в отличие от «душекрадки», уже о чем-то говорило профессору Лайаллу. Что-то всколыхнулось в дальнем уголке памяти. Легенды о существе, которое могло не только отнять силу у оборотня, но и на одну ночь сделаться оборотнем вместо него.

— Вы хотите сказать, нам придется иметь дело с живодером?

— Именно так! Теперь вы понимаете, почему идея убить леди Маккон настолько популярна?

— Полагаю, я нашел решение этой проблемы, — неожиданно усмехнулся профессор Лайалл. — Лорду и леди Маккон оно вряд ли понравится, но вас, лорд Акелдама, и юного Биффи, возможно, устроит.

Лорд Акелдама улыбнулся в ответ, обнажив свои смертоносные клыки. Профессор Лайалл подумал, что они ровно такой длины, чтобы выглядеть грозно, но при этом не вычурно — ни дать ни взять идеальный парадный меч. Для вампира с репутацией лорда Акелдамы они были, пожалуй, скромных размеров.

— Ах, милый Долли, говорите же. Вы меня чрезвычайно заинтересовали.

* * *

Тамплиеры, как ни удивительно, оказались еще менее подготовленными к столкновению с тикающими божьими коровками, чем Алексия во время приснопамятного нападения в экипаже. Они совершенно оторопели от неожиданности и не знали, что делать — давить ли жуков или гнаться за вырвавшейся на свободу Алексией. Лишь когда одна божья коровка вонзила острые иглы-усики в одного из молодых тамплиеров и он упал, второй бросился в яростную атаку. Надо сказать, после этого возмездие было скорым и неотвратимым.

Оставшийся на ногах молодой тамплиер обнажил меч и с поразительной быстротой и меткостью уничтожил благородных спасателей Алексии. А затем повернулся к ней самой.

Она подняла над головой табурет.

Позади, в камере, застонал настоятель.

— Что происходит?

Божьих коровок могли подослать вампиры, чтобы убить ее, либо месье Труве, чтобы ей помочь. Поэтому Алексия не могла точно ответить на этот вопрос.

— Судя по всему, на вас напали божьи коровки, мистер тамплиер. Что еще я могу сказать?

В этот момент послышалось рычание. Очень хорошо знакомое Алексии: низкое, громкое, полное решимости. Это рычание ясно говорило: «Ты еда».

— О, а теперь, как я подозреваю, пожаловали оборотни.

Так оно и было.

Конечно же, в сердечко Алексии закралась предательская надежда, что сейчас она увидит пятнистую шкуру, шоколадно-коричневую с примесью черного и золотого. Она вытянула шею, чтобы разглядеть за табуретом, которым сама же размахивала, свирепого зверя, мчащегося по каменному коридору с пеной на оскаленных клыках, зверя с бледно-желтыми глазами и такими милыми смеющимися морщинками вокруг них.