Судя по всему, толпящиеся здесь эльфы (я узнаю их по остроконечным ушам) и гоблины (с ними все понятно) уже находятся в подпитии.

– Товар готов? – спрашивает Реми у пугающего вида бармена с мертвыми глазами и землистой кожей – судя по татуировкам морских божеств на его голом торсе, он тритон.

Бармен заканчивает наливать в кружку какое-то темное пиво и по фанерной стойке подвигает ее к эльфу, сидящему на барном стуле в конце. Затем вытирает руки полотенцем и, сунув руку под самопальную стойку, достает нечто завернутое в оберточную бумагу.

Реми берет сверток, забивается с барменом, затем поворачивается и идет прочь.

Когда это происходит в третий раз, мы стоим перед сработанной кое-как палаткой, в которой сидит гадающий на засаленных картах таро старый сморщенный предсказатель-тролль, одетый в лоснящийся лилово-оранжевый блейзер с блестками на вороте и манжетах. Похоже, если ты родился с магической силой, это еще не означает, что у тебя есть вкус.

Мы дожидаемся снаружи, пока Реми вбегает в палатку и вручает гадателю сверток, полученный им до этого, и, пока мы смотрим, как тролль раскладывает свои карты таро, Хадсон спрашивает Колдер:

– Как он может предсказывать будущее, если он лишен магической силы?

– Он ее не лишен, – отвечает она. – Никто из тех, кто работает в Яме, не является заключенным. Они торговцы, которые являются сюда, чтобы продавать свой товар.

– Значит, их устраивает то, что здесь творится? – спрашиваю я. Я шокирована. – Просто потому, что они могут получить с этого барыш?

– Возможно, они ничего не знают, – предполагает Флинт. – Если они видят только Яму…

– Возможно, они не хотят знать, – возражаю я. – Оглянитесь, посмотрите на этих людей. Все они лишены своей магической силы, некоторые из них утратили части тела из-за здешних надзирателей, этих психопатов и людоедов, и многие заключенные находятся на грани помешательства из-за того, что делает с ними Каземат. Как же эти торговцы могут ничего не замечать?

– Да, но люди склонны считать, что те, кто сидит в тюрьме, заслужили свое наказание, – замечает Хадсон. – По их мнению, раз тебя посадили в тюрьму, значит, ты виноват. Значит, ты совершил преступление. Разумеется, если закон нарушают они сами, то это нарушение носит ситуационный характер. У них не было выбора, они стали жертвами обстоятельств.

Реми пожимает плечами.

– По их мнению, за решетку попадают только преступники. Жертвам же там не место. Вот в чем разница.

– Это ужасно, – говорю я.

– Тут уж ничего не поделаешь.

Я складываю руки на груди и прислоняюсь к столбу, поддерживающему крышу шаткой палатки.