Должно быть, он чувствует ее, потому что его голова опускается, все тело наклоняется и он вбирает ее в себя.

Этой магии, этой магической силы так много, что я удивляюсь тому, что моя татуировка могла впитать ее всю. И тому, что тело Реми может вобрать ее целиком. Я чувствую, как она вливается в его руки, ноги, спину, и делаю так, чтобы на сей раз она оставалась по эту сторону стены и он мог пользоваться ею.

Я почти закончила и чувствую, что сила уже передалась ему, потому что радужки его глаз снова начинают вихриться, как клубящийся дым, все быстрее и быстрее. Теперь все его тело дрожит, в нем так много нерастраченной силы, что она грозит сбить с ног нас обоих, грозит сжечь нас.

Но я хватаю его за руку, и мы крепко держимся друг за друга, чувствуя, как магия захлестывает нас обоих. Коридор освещает молния, пол ходит ходуном. Но мы держимся, держимся – и все стихает.

Моя татуировка перестает гореть, пламя исчезает, и у меня вдруг подгибаются колени. Одновременно я чувствую, как остатки вытекающей из меня магической силы сращивают мои сломанные ребра и исцеляют все мое избитое тело.

Я вскрикиваю, уверенная, что сейчас рухну на пол, но Хадсон рядом, он подхватывает меня и притягивает к себе. Он бормочет, уткнувшись в мой висок:

– Ты была великолепна.

– В самом деле? – спрашиваю я.

– Да. – Его губы касаются моего уха, и он шепчет: – И чертовски сексуальна, так что не стесняйся, если надо будет это повторить. Может быть, в следующий раз ты проделаешь это с моей магической силой.

Я смеюсь, легко шлепаю его по животу, но он прикусывает нижнюю губу и неотрывно смотрит на меня жадными глазами. У меня возникает такое чувство, будто тут нет никого, кроме нас двоих. Будто рядом нет ни Харона, ни Реми, будто в соседнем зале не валяются два мертвых великана. Будто здесь не тюрьма, из которой нам нужно бежать. Будто нас не ждет Корона.

Будто есть только Хадсон, я и чувства, соединяющие нас, – лучшая и самая чистая магия.

Это продолжается, пока Флинт не испускает тяжелый вздох и не говорит:

– Давайте уже. Честное слово, когда мы снова окажемся в Кэтмире, я в качестве реванша буду целыми неделями строить глазки Луке на виду у вас двоих.

Я смеюсь, как он и хотел, и не говорю, что у нас в запасе нет этих недель. Мы закончили школу. Мы сделали все, что могли сделать в Кэтмире. Все, кроме одного – мы еще не спасли его.

Хадсон тоже ничего не говорит. Только смотрит на Реми и спрашивает:

– А что теперь?

Реми ухмыляется.

– Обещание есть обещание. – Он вытягивает вперед руку, и на его ладони я вижу светящийся красный шар. Он подбрасывает этот шар в воздух и, подняв руку над головой, начинает крутить ею.