Было немного стыдно за то, что мою семью они вылечили, а я, получается, набрала еды, вещей, денег и исчезла, свои обязательства не выполнив. Из-за этого было, конечно, неловко и тяжело на душе.

Первый дождь, как и было обещано, долго себя ждать не заставил, зарядил уже на следующий день, да ещё с какой силой. Я сидела под навесом в одной из телег, укутанная в свой плащ, кардиган, свитер и Ованеса. Одежда быстро отсыревала, и холодно было невероятно, чему способствовал шквалистый ветер. К вечеру зуб на зуб у меня уже не попадал, поэтому приближающейся таверне я радовалась как родной.

Внутри было тепло и пахло едой, я села поближе к очагу, чтобы согреться. Просторное помещение располагалось на нижнем этаже добротного деревянного двухэтажного дома. Стены были обшиты деревянными панелями и частично украшены росписью. Орнамент был несложным и немного наивным, но общее впечатление это не портило, наоборот добавляло уюта. На улице сгущались сумерки, небо ещё не успело потемнеть окончательно, когда дверь тихонько отворилась, и раздался мальчишеский голос.

— Извините, пустите сироту погреться.

— Пошёл вон, попрошайка. Ох уж мне эти беспризорники, всех клиентов отваживают, но я их не пускаю! — дородная тётка за прилавком сама выглядела так, будто её пускали всюду, но чаще всего к столу. Мне стало жалко мальчишку, и, повинуясь порыву, я вышла на крыльцо. К стене жался худющий пацан, одетый даже не в лохмотья, а в какие-то тряпки, которые и одеждой-то не были никогда. На лице ссадины, ноги босые и в ранах, а взгляд — затравленного зверёныша.

— Привет. Есть хочешь? — вопрос, конечно, глупый, но контакт надо с чего-то налаживать. Мальчишка смотрел исподлобья, на вид ему было лет четырнадцать, ростом почти с меня, глаза огромные и смотрят оценивающе. Говорят, что беспризорники прекрасные психологи и по одному виду человека способны определить исходящую от него опасность. Жизнь — суровый учитель.

— Допустим, хочу. Ты покормишь?

— Ну не я сама, тут еду подают.

— И что тебе за это нужно?

— Да ничего, что мне от тебя может быть нужно?

Парнишка поколебался и кивнул.

— Можно нам, пожалуйста, два горячих ужина? — я выложила перед тёткой шесть медяков, а она поджала губы так, будто деньги внезапно завоняли. Еду нам на стол буквально швырнула, расплескав половину супа из одной из мисок.

— Давно ел?

— Вчера.

— Что ел?

— Морковку.

— Сырую?

— Да, — пацан явно ждал возможности накинуться на еду, жадно потягивая запахи подрагивающими ноздрями.

— Тебе много нельзя есть, чтобы плохо не стало. Давай начни с супа, — я придвинула к нему полную миску, — а хлеб и мясо можно попозже вечером, через пару часов. Иначе будет живот болеть и станет нехорошо.