И Арден поддержал снова: ежели кровь с молоком, чего же тянуть?

Так они и говорили ни о чём: водителю вовсе, кажется, не нужен был собеседник, и он просто болтал в пустоту, чтобы скрасить дорогу. По трассе он летел быстро, мягко и уверенно заходя в повороты, а в городе тянулся вместе в другими машинами тягомотно и цокал языком всякий раз, как кто-то буксовал на подледенелых сопках.

— А эта твоя, — водитель кивнул на меня и перешёл на заговорщический шёпот, — чего такая снулая? Или тебя, сынок, Полуночь с рыбой свела?

Арден подавился воздухом и закашлялся, поэтому я сказала вместо него:

— А внучка ваша сама чего хочет-то?

Водитель засмеялся и махнул рукой:

— Да кто же спрашивает! Мелкая ещё, мозгов как у корюшки.

И, когда предыдущая машина кое-как вползла на горку, лихо вдавил газ.

Бенера жила на самой вершине Ястребиной сопки. По правде, я не слышала, чтобы ястребы залетали в город: зачем бы, когда вокруг — столько пустых, свободных от шумных людей, земель? Верхушка холма была вся засажена ухоженными яркими тисами, а на дальнем склоне медленно угасало старое, давно заброшенное университетское кладбище.

На подъёме не строились: там угловатым серпантином лежала дорога и стояло единственное кафе с широкой застеклённой террасой. Вид, наверное, потрясающий, — город как на ладони, во все стороны просматриваются меандры Змеицы, а сверху нависает мерцающая телевышка, выкрашенная красно-белым. Вокруг дорога завивалась спиралью, и все облепившие её домики были низенькие и цветные, как на открытках.

— Понастроили тоже, — бурчал водитель, — дорога одна, а улиц целых четыре! И нумерация, нумерация! Где вы видели такую нумерацию? Вот видите это семь, а вот это уже восемнадцать! Кто же так делает, а?

— Можно выйти и спросить, куда ехать, — предложил Арден, кивнув на группу курильщиков на автобусной остановке.

Я покачала головой:

— Зная Бенеру… вряд ли здесь с ней кто-то знаком.

Но Арден упрямо тряхнул головой, попросил остановить, кому-то поулыбался и вернулся с подробными инструкциями: что дом двадцать девять в глубине квартала, что надо повернуть сразу за магазином, потом слева будут ворота с грифоном, и после того дома по дорожке наверх, и там ещё направо.

У грифона мы распрощались с водителем: дальше было не проехать. Дощатая дорожка была обсажена тисами, и кое-где на них висели, дразнясь, высохшие красноватые ягодки.

— Отличный мужик, — жизнерадостно сказал Арден, пропуская меня вперёд, — и взял ровно по счётчику!

— Лучше бы радио включил, — проворчала я.

Дорожка была нечищеная, но с таким количеством следов, будто ещё сегодня утром здесь пробежали разом все первокурсники университета Амриса Нгье. Кое-где она переходила в ступени — то вверх, то вниз, — но нигде не ветвилась и не вела к домам, которые все развернулись к тисам задними заборами.