Амелия вдруг почувствовала страшную усталость, словно вся тяжесть мира навалилась ей на плечи. Не страх, не волнение, а именно усталость — спокойную, но такую опустошающую.

И раз уж они говорят по-настоящему начистоту…

— Три миллиона двести тысяч, — подтвердила она. — Заложенный дом и горстка серебряных монет, которых хватило бы разве что на еду в ближайшие пару дней. А еще толпа страждущих мой титул женихов, в любой момент способных решиться брать особняк Бриверивзов штурмом. Я могла утопиться или повеситься в тот же день или же согласиться на предложение Гидеона и хотя бы выиграть время. — Она встала, и собеседнику пришлось поднять голову. Мэл больше не пряталась и не отворачивалась — слишком устала: и лгать, и бояться, и держать лицо. — Вы можете считать меня корыстной, лживой — какой угодно. Верите ли, мне все равно. Но вы сами сказали: я — Грерогер, — в повисшей над озером тишине ее голос зазвенел. — И я не могу смотреть на вашу рану и знать, что, возможно, могу помочь, и ничего не делать. Моя бабушка лечила всех — вне зависимости от их политических убеждений. Что бы ни хотел от вас Гидеон, это не мое дело. И у моего предложения действительно нет цены. Будем считать, что вы заплатили новыми тряпками, — Мэл с удовольствием использовала сказанное им же слово, — трехразовым питанием и возможностью посещать библиотеку.

Высказала. Выдохнула. Может теперь вышвырнуть ее из дома, отправить Гидеону посылкой — целой или по частям. Плевать. Она, наконец-то, чуть ли не первые в жизни, сделала свой выбор сама, по законам собственной совести, а не под чьим-то давлением. И готова на любые последствия.

Монтегрейн все ещё смотрел на нее и молчал, и Амелия ничего не могла прочесть по его лицу.

— И да, — вспомнила, что высказала таки не все, — я не сказала Гидеону ничего из того, чего бы он не знал. Только опровергла, что у вас романтическая связь с вашим другом. Но, думаю, это вряд ли вам повредит.

А вот теперь собеседник отреагировал: сперва его глаза округлились, а потом он подавился смехом.

— С Кристом… — выдавил из себя, явно пытаясь не расхохотаться в голос. — Связь?

Амелия пожала плечами.

— Видимо, другие причины верности вам Дрейдена ему не слишком понятны.

Монтегрейн резко посерьезнел.

— Крист несколько раз спасал мне жизнь, а я ему. И это не очень-то романтично, — признался неожиданно, хотя Мэл и не требовала никаких пояснений.

Амелия серьезно кивнула — что-то подобное она и предполагала.

— А вчера вы сами были у Гидеона, не так ли? — Все снова складывалось как нельзя логичнее. — Поэтому Дрейден так нервничал, а вас не было так долго? Он вызывал вас на допрос?