— Пятнадцать лет, — ответила Мэл чистую правду.

Хотя впервые они с Рэймером заговорили уже будучи обвенчанными, все же увиделись-то впервые на Балу дебютанток.

Внушительная корма леди Боулер тут же исчезла из вида — женщина выпрямилась и стремительно развернулась к собеседнице лицом.

— Сколько?!

— Пятнадцать.

Луиса прищурилась, пройдясь пристальным взглядом по Амелии от макушки до пят, и теперь уже откровенно нахмурилась.

— То есть ты познакомилась с Рэймом еще до первого брака?! — изумилась вслух.

И до Мэл дошло, почему она так смотрела — прикидывала ее возраст и решила, что пребывать в браке пятнадцать лет назад она еще не должна была.

Амелия кивнула.

— И ты не влюбилась в него без памяти, а вышла замуж за другого?! — Глаза леди Боулер стали размером с салатные блюда. Мэл качнула головой. — Ну ты даешь. Он же лучше всех. Ну-у, не считая моего Робби, естественно, но я на него в обиде…

Воистину, красноречию этой женщины позавидовал бы любой оратор.

— Не влюбилась, — покачала головой Амелия.

А испугалась и выскочила замуж за Бриверивза, почти не глядя…

Леди Боулер одарила ее полным непонимания взглядом и вернулась к прерванным раскопкам старого хлама.

Мэл тоже отвернулась, прошлась по чердаку — не столько, чтобы что-то рассмотреть, а чтобы убраться подальше и избежать новых неудобных вопросов.

Не влюбилась. Не рассмотрела. И даже не пыталась…

Она вдруг встала как вкопанная, увидев прислоненный к одной из колонн портрет. На нем была изображена женщина в белом кружевном платье, с темными длинными волосами, блестящим водопадом лежащими на ее плечах. Холст был порван посередине и свисал неровным треугольником вниз, образуя дыру прямо в том месте, где располагалось лицо позирующей.

Сердце отчего-то ускорило бег. Амелия протянула руку, возвращая кусочек холста на место. Не порван, поняла она, а будто разрезан чем-то острым, но в то же время явно не ножом. Подойдя ближе и присмотревшись, Мэл догадалась — кто-то швырнул в картину бокал, причем не пустой, потому как на светлом платье и лице изображенной на холсте женщины остались побледневшие со временем, но все-таки очевидные потеки.

Она была прекрасна — Анабель Монтегрейн. Тот самый портрет, которого не хватало в галерее на первом этаже.

— Что там у тебя? — Леди Боулер умудрилась подкрасться к ней со спины так тихо, что Амелия вздрогнула и выпустила кусочек разорванного холста. Тот снова уныло повис уголком вниз.