— Вы давали слово! — отчеканил пожилой староста, выступив вперед при виде Монтегрейна. — Боги покарают вас!

Мужики, держащие свою добычу, разжали пальцы, и Бриверивз рухнул, как висел, физиономией вниз и остался лежать, не подавая признаков жизни.

— Он мертв? — равнодушно спросил Рэймер.

И как только улизнул? Очевидный прокол дозора.

— Нет, — староста демонстративно плюнул ему под ноги. — А вот она — да!

Детина с дубиной положил ту на землю и развернулся, отошел немного назад, на мгновение покинув круг света, поднял с земли и вынес вперед сверток — человеческое тело, завернутое в окровавленную простыню. Нагнулся, бережно опустил ношу на землю, дернул ткань, разворачивая.

За последние годы Монтегрейн насмотрелся всякого, но затошнило даже его. Женщина — окровавленная, изрезанная. С обрывками веревки на запястьях и щиколотках.

К его ногам бросили кинжал с испачканным бурым лезвием. Бросили ловко и метко, так, что тот вонзился в землю на расстоянии пары пальцев от сапог Рэймера. Он не шелохнулся. Узнал нож — их, мирейский, армейский.

— Пробрался в дом на окраине. Пытал, изнасиловал и убил, — просветил староста, пнув лежащего ничком Бриверивза носком грубого ботинка под ребра. Тот глухо застонал, но не перевернулся. — Сняли уже с мертвой.

Продолжал, уже убив? И так увлекся, что не успел воспользоваться магией? Рэймер не стал уточнять.

Отвел взгляд от истерзанного женского тела.

Отступил на шаг.

— Можете добить, это ваше право, — кивнул в сторону Бриверивза.

— Он сказал, что его жизнь стоит пятерых коней, — пробасил мужик с вилами и понятливо заткнулся, когда староста недовольно обернулся.

Пять коней? Почему в таком случае не пятьдесят? Рэймер невольно усмехнулся, хотя в данных обстоятельствах смех был явным кощунством.

Покачал головой.

— Его жизнь не стоит и медяка.

Мужик с вилами за плечом старосты красноречиво набычился. Перехватил покрепче черенок своего оружия.

Монтегрейн ответил спокойным взглядом. Резерв спущен изрядно и не успел восстановиться, но даже в таком состоянии шестеро деревенщин и престарелый староста ему не ровня. Видят боги, он не собирался вредить деревне, но в случае нападения с их стороны был готов и мог дать им отпор.

Староста же откровенно растерялся. Видимо, пока деревенские лупили Эйдана, тот разливался соловьем о своей важности и нужности.