И его удостоили честью стать тем, кому она открылась полностью.

— Мне очень жаль, — прошептал он в ее волосы, поглаживая ее спину. — Боже… Я соболезную.

Быть такой молодой, такой невинной… И ее лишили детства таким жестоким образом. Он многое пережил этой жизни, но это не могло сравниться с тем, что вынесла Эрика.

Понятно, почему она пошла служить в убойный. Она пыталась помочь другим пострадавшим. Но он также понимал, что она никогда не забудет о гибели родных, смерть преследовала ее по ночам и в дневные рабочие часы. Она не исцелилась за прошедшие со дня трагедии четырнадцать лет, она все еще варилась в огне этой трагедии.

Хотя разве можно окончательно исцелиться после такого?

Оттолкнувшись от его груди, Эрика отодвинулась.

— Я отойду на минутку?

Она уверенным шагом прошла в прачечную и закрыла дверь, и он потер лицо руками.

Послышался шум бегущей воды… Потом звук смыва в унитазе. Опять вода. Когда Эрика вышла, она принесла с собой приятный запах, вытерев руки о бумажное полотенце, она спрятала его в карман халата.

Он ожидал, что она скажет, что на этом все. Что больше она это обсуждать не станет. Но Эрика молчала.

Она подошла к нему, становясь гордо и собранно, хотя ее лицо раскраснелось, а глаза налились кровью.

Ее руки не дрожали, когда она потянулась к поясу на талии, и она стянула халат с плеч, позволяя ему упасть на пол. Под ним была чиста футболка, аналогичная была на ней ночью, простая, белая и свободная, спереди видны заломы после сушки в сложенном виде.

Эрика медленно подняла ее за край, обнажая живот, ребра…

Он считал ее груди идеальными, ее соски были напряжены от холода…

И он видел шрамы.

Балз резко закрыл глаза. Потом снова посмотрел на зажившие раны.

Нападающий несколько раз с правой руки ударил ее ножом в грудь, вереница неровных шрамов располагалась под левой ключицей. Балз хорошо был знаком с такими ранами и понимал, что ударов было и не меньше десяти, потому что вокруг основной зоны, принявшей удар, было несколько обособленных проколов.

Эрика подняла руку и пробежала пальцами по неровностям кожи, и у Балза возникло ощущение, что она делала это часто.

— Знаешь, я не могу это исправить, — сказала она пространно. — То есть пластическая хирургия не уберет их полностью.

— Зачем тебе это? — Когда Эрика отшатнулась, словно он шокировал ее, Бал покачал головой. — Шрамы не ужасные. Они не влияют на твою красоту. И то, что произошло, навсегда останется в твоей памяти. К тому же, наверное, потребуется не одна операция. А их было и так достаточно.