Когда в коридоре погас свет, а весь мир утонул в тишине, в непроглядной мгле раздался голос. Скрипящий от ненависти голос шестнадцатилетнего подростка:

– Если ты хоть немного навредил ей, я отправлю тебя обратно в ад. И ты мне ещё заплатишь за шрамы. Ты заплатишь за всё, дьявольская морда.

* * *

Кровь не переставала течь даже сейчас. Казалось, она вытекает из пола, из тоненьких щелей меж плитами кафеля.

– Ну давай же, твою мать, должно получиться!

Влада вцепилась пальцами в талию женщины и со всей силы попыталась стянуть её с себя, да пододвинуть хоть на пару сантиметров, но эта туша так и осталась лежать мёртвым грузом.

– Сколько ты нажрала, прежде чем упасть на меня? Килограмм двести? Или все…

Что-то ещё пуще придавило Владе грудь, так что дыхательные пути чуть не перекрылись. Воздух еле-еле протискивался в лёгкие, царапая стеки горла. Кости, казалось, вот-вот сломаются или хотя бы треснут, и тогда Влада точно не сможет выбраться отсюда. Останется лежать здесь, пока не превратится в окоченелый труп.

Голова не поворачивалась совсем. Необъятная грудь упавшей женщины давила на неё, будто пыталась расплющить – сначала провалиться висок, а потом и весь череп разойдётся по швам. Влада видела перед собой (не могла не видеть) стелющиеся чёрно-белые плитки, уже скрывшиеся под лужей крови, и дверной проём, через которой можно было выйти в коридор. Дверь (деревянная, совсем хлипкая) слетела с петель при первом же взрыве. Влада оставила её открытой, когда вошла сюда за тампонами. По знакомым ощущениям она поняла, что следующие три-четыре дня точно не станут лучшими в её жизни. Обычно всё происходило безболезненно (насколько это возможно), но около двух раз в год месячные устраивали Владе поездку в ад. И сегодня в голове зародилось сомнение: «Может, скоро как раз такая поездка?»

Но всё обернулось куда хуже. Ад сам пожаловал в гости, прихватив с собой все прелести преисподнии.

Первый взрыв сбил Владу с ног как мяч для боулинга – кеглю. Она тут же грохнулась на пол и прежде чем успела что-либо понять, увидела, как пошатывается шкаф. Тогда она попыталась встать, но второй взрыв вновь вырвал пол из-под её ног и сбил ещё одну, гигантских размеров женщину.

Она упала на Владу, и вдобавок к ней сверху грохнулся шкаф, из которого вылетели обезболивающие, выдающиеся без рецепта, и средства гигиены…которые теперь были вымазаны в крови.

Влада втянула в себя как можно больше воздуха, упёрла локти в пол – они сразу же заскользили по крови – и вцепилась в живот уже мёртвой, покинувшей мир женщины. Мышцы напряглись до предела, от боли взвывала каждая клеточка тела, но Влада так ничего и не добилась. Дышать становилось всё тяжелее, мир уже начал расплываться, а контуры его – тонуть в темноте. Прямо как тогда, в небольшом магазинчике на пустой заправке. Ты помнишь ведь, да? Ты боролась из последних сил, переставляла ноги по пустой дороге, пока сама истекала кровью, и даже когда эта проклятая ячейка шкафчика не открылась, ты не сдалась. Точнее, попробовала сдаться, но вспомни, кто проснулся в твоей груди. Пантера. Чёрная, мать её, пантера! ВСПОМНИ! Вспомни её глаза, эти тёмно-зелёные глаза, свои глаза, глаза зверя, что никогда не сдаётся! Ты выжила в аварии, выбралась из горящей машины, ГОРЯЩЕЙ МАШИНЫ! Неужели ты не сможешь выкарабкаться из-под какой-то толстухи и задохнёшься под ней?! Неужели так умирают пантеры?!