— Она была не одна, и вы это прекрасно понимаете. За ней стоит некто сильный, — прошептал Глеб, качая головой, словно пес, выбравшийся из воды.

— Знаю, но что теперь прикажете делать, — обратился сам к себе старший куратор, затем приказал, — людям помочь, Ядвигу привести в чувство и переправить в лазарет, пусть ее осмотрят.

— А вы? — спросил быстро Иван.

Демитр приблизился к двери, рядом с которой прежде был открыт портал и, подняв вверх руки, принялся искать зацепку, которая могла бы повести его следом за темной ведьмой.

— А я продолжу поиски, — сказал он.

Откуда-то сверху раздались крики. Жители дома, едва стих шум и погоня, осмелели и принялись выходить из квартир, громко возмущаясь и сетуя на то, что в приличном доме творятся такие неприличные дела.

— Ишь, развелось идиотов! — голосила какая-то особенно громкая женщина, судя по голосу, глубоко пожилая. — Носятся, напялили на себя невесть что, в больницу всех надо! В дурку!

Северский не стал слушать окончания грозной тирады и открыв портал, шагнул в его глубину, надеясь, что поймал правильный след и найдет ведьму до того, как она сможет затаиться и снова начать строить свои козни.

* * *

— Лада! Ладушка!

Голос Федора пробудил меня от дремы. Резко открыв глаза, села, не сразу соображая, где нахожусь и что происходит.

Но домовой продолжал звать меня по имени и я сонно моргнув, вспомнила, что сижу в комнате в доме куратора Северского, пока он сам занимается чем-то важным.

Но откуда здесь взяться домовому? Неужели его прислал Дима? А что, если с мамой беда?

Последняя мысль прогнала остатки сна и я, вскочив на ноги, бросилась из комнаты, крича на ходу:

— Федя, я здесь!

— Спускайся, мы внизу, — последовал ответ, заставивший меня невольно призадуматься.

Федя сказал «мы»? А кто это «мы»?

Но уже спустя минуту я узнала ответ и выдохнула с облегчением.

— Мама! — воскликнула, спускаясь бегом с лестницы.

Она стояла в гостиной удивленно оглядываясь по сторонам и явно недоумевая, как и где оказалась. Но увидев меня, лицо ее потеряло свое напряженное выражение и со вздохом облегчения мама поймала меня в свои объятия и прижала к себе так сильно, что невольно сделала больно.