— Все в порядке? — уточнила чуть позже, взглянув на несколько взъерошенного домового.

— Ну, как сказать, — промямлил он.

— А ты говори так, как есть, — велела я и Федя рассказал. Правда, знал он немного. К нему в общагу заявился Северский, велев отвести Марину Александровну в укромное место, которое выберет именно он. И вот они здесь.

— Нам дверь вынесли, Ладушка, ты себе это представляешь. А потом пришел твой знакомый, Дмитрий, и появился Федор. Все, что я помню, это как меня утянуло во тьму, а спустя секунду мы оказались здесь, в этом доме. — Она посмотрела на меня. — Что происходит, Лада?

Я пожала плечами.

— Мне тревожно из-за тебя, — продолжила мама.

Я промолчала, решив пока не говорить ей всей правды. Но стоило как-то успокоить ее, а я не знала как.

— Федя, — взмолилась, взглянув на домового.

Он встретил мой взгляд и кивнув, посмотрел на Кузьмину-старшую сказав:

— Присядьте, Марина Александровна. В ногах нет правды.

— А что это за дом такой? — матушка послушно села, но прежде чем я успела ей хоть что-то объяснить, Федя запрыгнул на диван и провел ладонью перед лицом моей мамы. В тот же миг она закрыла глаза и откинувшись на спинку дивана, крепко уснула.

— О! — только и смогла я сказать.

— Не думаю, что ей стоит сейчас что-то рассказывать, — быстро произнес домовой. — Тем более, что мы сами еще ничего толком не знаем.

— А где Дима? — спросила и тут же поняла, что сказала что-то не то. — То есть, где куратор Северский?

— Сам не знаю. Но в дом к твоей матери пришли за тобой, Лада, — ответил Федор.

— Земская, — произнесла я тихо.

— Она. Очень сильная ведьма. Будет много бед, если ее тронуть.

— На каждую силу есть другая сила, — ответила маленькому мужчине, понимая, что моя вера в способности старшего куратора велика.

— Ты не знаешь эту ведьму. Та еще змеища, — покачал головой домовой. — Никогда она мне не нравилась. Моя хозяйка, госпожа Глафира, тоже не отличалась мягким нравом, да и это понятно, она ведь темная. Это у них в крови, но Вероника ей сто очков вперед даст по злобности и коварстве.

— Видимо, темный-темному рознь, — проговорила я задумчиво, вспомнив о том, что я ведь тоже темная.