Губы Анри накрыли полуоткрытый рот, замерли от прикосновения и пустились в пляс. Вверху, над головами, вальсировала магия звуков, и поцелуи подстроились под ритм: то нежно, еле заметно, прикасаясь, то покусывая губы, начинавшие отвечать смелее, чем в шатре. Сладковатый аромат белых цветов проснулся и поплыл в воздухе, обнимая пару. Анри начал задыхаться от переполнявшего чувства, его магия вскипела и требовала показать причину волнения.

Помня о неудачном прикосновении языка, не решился на эксперимент – участил поцелуи, сбивая дыхание в том числе и у Мариэль, дрогнувшей и попытавшейся опять сползти по стенке. Сделал небольшую паузу, расцеловал плечи, ключицу и свободную ложбинку. Губы хотели большего, но тугой лиф от одного желания не желал сползать вниз. Разочарованный, вернулся к губам, встретившим охотно и жарко соглашающимся на любые движения. Анри кончиком языка провёл по её зубам и столкнулся с неуверенным языком. Они замерли, изучая друг друга. Аромат рампантов распадался, становился нежнее, сладость уходила, замещённая небольшой терпкой горечью, ощущаемой даже не обонянием, сердцем. Знакомый запах королевского вишнёвого цветущего сада после грозы…

Он застонал, слыша ответный призыв и чувствуя, как в него хлынула волна нежности и переплелась со страстью. Анри ощущал внутренний свет, заливавший всё его нутро, в ладошках щекотала магия. Это была его женщина, он нашёл её, которую однажды уже целовал. На прекрасном грязном холодном полу кухонного коридора.

Девичий всхлип и пальцы, пытающиеся выбраться из оков, слегка привели в чувство. Он отпустил их, и руки вспорхнули, жадно обхватывая голову, гладя лицо и зарываясь в волосы. Анри обалдел, пару мгновений не зная, отвечать или просто наслаждаться прикосновениями – и сорвался. Откликнулся на поцелуи, захватил рот совсем уже бесстыдно, отдаваясь танцу языков, один из которых учился, повторял движения вторгающегося. Юноша оторвался на миг, чтобы перевести дух, прижался щекой к щеке, машинально замечая, что та мокрая, Мари не выдержала взрыва нежности и ласк.

– Мари… – хотел ещё что-то сказать, но слова застряли в груди, растворились и создавали новое сочетание, никогда и никому не произносимое. Слова готовы были выплеснуться в полумрак, но девушка сказала их первая.

– Я люблю тебя, родной мой, – всхлипнула Мари, чьи пальцы блуждали по волосам, и добавила, – Я люблю тебя, Ар… Родной мой…

Это было похлеще скоровородки в руках тётушки Гато. Магия моментально скрутилась, резанув под дых. А тонкие пальцы продолжали преследовать его затылок, вдобавок притянули лицо, и жадные губы прижались к его, неподвижным и раскрытым от удивления.