Я даже головой покачала от возмущения.

А потом села и задумалась.

Как-то оно вдруг… складываться начало? Ну или почти. Раз чернокнижник, два чернокнижник… и зеркальце, и красавица раскрасивая, которая обличья меняла, что змея шкуру. Хотя что это я, змеи – животные приличные, в отличие от некоторых.

– А если с самого начала… если предположить, – я покосилась на труп, который лежал тихо, под простынкой, и вряд ли подслушивал. Но сама близость покойницы как-то вот… не располагала. – Предположить, что это все и вправду связано. И потому Замок показывает нам картинки. Только… надо время установить. И Лассара найти.

Ксандр с Ричардом переглянулись.

И кивнули.

Лассар отыскался в библиотеке, где, устроившись на полу, что-то тихо говорил Светозарному, который выглядел до того несчастным, что даже у меня появилось желание пожалеть его.

Рядом с ним лежал меч.

На колене примостилась та самая корона, выглядевшая на диво затрапезной. Даже вон ржавчина пошла по одному краюшку.

– Доброй ночи, что ли, – сказала я вежливо и присела, юбку за краешки приподнявши. Ну, так, на всякий случай. А еще спряталась за Ричарда. А то с этими светлыми рыцарями никогда не знаешь, что им в голову взбредет. Еще сочтет, что это я ту девицу убила и возжелает спасти прочих, еще неубитых.

– Доброй, – рыцарь поспешно поднялся и поклон отвесил. – Что удалось выяснить?

– Да как сказать… – Ричард поглядел на Светозарного презадумчиво. – Что вы знаете о чернокнижниках?!

– Подлые создания, продавшие душу тьме.

– А если поконкретнее? – уточнила я. – Скажем, где они водятся, что творят и, главное, как их… выявить? Обезвредить.

Артан выразительно возложил руку на меч.

Понятно. Во всяком случае с обезвреживанием.

В библиотеке мы и устроились. Лассар на полу, он вовсе с места не сдвинулся. Мне досталось мягкое кресло, которое Ричард притащил откуда-то из темных книжных глубин. Причем нес легко, будто бы весу в этом кресле не было. Сам он тоже на пол сел, на ковер, и ноги скрестил.

Ксандр на низенькой скамеечке устроился.

А Светозарный мялся, озирался, но вздохнул и тоже сел. Слушал он внимательно. Задумчиво. И губу пожевывал, так, что едва до крови не разжевал.