— Да не о чем говорить, — отнекивался Вильям. — Я все уже сказал.

— Поговорим на корабле, Вильям.

— У меня увольнительная. И сейчас я пойду в бордель, а потом поеду в клуб. А когда протрезвею, мы поговорим, и я перескажу тебе все то, что сказал сейчас. Все, пока.

— Вильям…

— Бордель и клуб, Киаран. До встречи! — Вильям отключил вызов.

Видно, «свидание» с бывшим, который поставил крест на военной карьере Вильяма, допекло его. Но Киарану разговор все равно показался странным. Сдавленный голос Вильяма и его явное нежелание говорить с Киараном тет-а-тет подсказывали, что встреча прошла не совсем так, как Вилли пытался преподнести.

Киаран расслабился в кресле и смотрел на проносящиеся мимо неоновые вывески с рекламой. Странно лететь в воздухе в пластиковой кабине, где нет ни штурвала, ни пилота. Только четыре удобных кресла из мягкого пластика и тонированные с обеих сторон стекла. От такого уровня комфорта Киаран успел отвыкнуть. За полгода без увольнительных можно вообще забыть, что такое мирная жизнь. Что такое воздушное такси, неоновая реклама и бордель. Н-да… Киаран хотел секса. Но не со шлюхой из борделя, а с Аудроне. И признаваться в этом самому себе было неприятно. Потому что он прожил без секса с ней всего два дня, а уже заскучал. Всего два дня, а мысли его уже бродили около воспоминаний о том, чем они с Аудроне занимались в его каюте. Запала в ней столько, что слезть с нее очень трудно. Да и не хочется слезать! Он как юнец, который дорвался до первых впечатлений и теперь желал узнать как можно больше в серии практических занятий. Будь все проклято! Ему следует вернуться на корабль, выпить, успокоиться и зайти за Аудроне в ее каюту в семь вечера. Все просто и ничего сложного.

Киаран тяжело вздохнул. «Проще некуда», — пробурчал он себе под нос и скривился.

* * *

Тартас прочел сообщение, которое ему прислал «один из своих» сотрудников в отделе внутреннего контроля, и свернул голограмму. Стоило обновить татуировки, пока Аудроне не передумала менять планы на день. Тартас нашел адрес ближайшего салона татуировок и поехал туда.

Всю дорогу он пытался не думать о том, что написал его осведомитель. Пока мастер размещал трафареты на его лице и наносил «фотофиксаж», Тартас даже не поморщился от боли. Больнее ему было внутри. От провала такого «достоверного» прогноза Аудроне. И от того, что Ренард Ворх просил лично донести информацию о результатах их с Вильямом встречи до ушей Тартаса. Когда мастер закончил свою экзекуцию, Тартас быстро расплатился и вернулся на корабль.

Он заглянул к Аудроне. Удостоверился, что она не собирается никуда идти, и показал ей обновленные татуировки.