— Аудроне, а ты о детях когда-нибудь думала? — спросил он, прислонившись к двери в ванную.

— Я сегодня умерла и воскресла, Киаран! О каких детях я могла думать?!

— О наших, — лаконично ответил он, и с грустью улыбнулся. — Нет, так нет. Только не злись.

Дверь в ванную открылась, и Киаран едва не ввалился внутрь. Аудроне демонстративно пощелкала пальцами и перевела на него испытующий взгляд.

— Кажется, эта реальность всерьез думает, что я тут местная.

— Это же замечательно, — он коснулся ее щеки и провел по коже подушечками пальцев.

— Но ты обманул ее, вернув меня сюда.

— И я ничуть не жалею об этом, — он обхватил ее лицо ладонями.

— Так же, как и я, — ответила Аудроне и поцеловала его.

* * *

Тартас с венцом на голове сидел на кровати в каюте Вильяма и смотрел на дверь.

— Почему ты грустишь? — Вильям придвинулся к нему ближе и обнял.

— Я дал слово, что позабочусь об Аудроне и убью Сюзанну Мэль. Я не смог сдержать обещаний. А это для любого равнерийца — настоящий позор.

— Но Аудроне жива и здорова, если верить ее же заявлениям, — вторил Вильям. — А Сюзанна Мэль мертва. Так чего ты сокрушаешься?

— Это не мои заслуги, — Тартас виновато опустил голову.

— Если бы не ты, мы бы все там полегли, — Вильям потерся щекой о его щеку. — Я понимаю, что для тебя, как равнерийца, исполнение клятв крайне важная часть культуры. Но иногда нужно уметь принять чужую помощь и смириться с тем, что мы не всесильны. Кто бы не взял с тебя эти обещания, он не мог быть до конца уверен, что ты их выполнишь. Скорее всего, этот человек просто рассчитывал, что ты сделаешь все от тебя зависящее, чтобы исполнить их.

— Этим человеком была Лала Ли, — ответил Тартас. — Настоящая мать Аудроне.

— И теперь ты думаешь, если удалишь с лица все татуировки и напишешь на нем слово «позор» — это почтит память Лала Ли? — спросил Вильям.

— Нет.

— Или поможет тебе смириться с тем, что все случилось именно так, как есть? — продолжал задавать вопросы Вильям.