– Ты планируешь держать меня в своей спальне все время? – спросила я, наблюдая, как он сунул руку в огонь и вытащил кусок раскаленного металла.

Нокс подошел, бесстрастно глядя на меня. Схватив мою руку, он прижал руну клейма к моей коже, заставив ее зашипеть. Я закричала, пытаясь вырваться. Нокс крепко меня держал, пока металл выжигал на мне узор, оставляя красный сочащийся след. Он бросил клеймо обратно в огонь и выплеснул кувшин воды мне на руку. По моим щекам покатились слезы.

– Это помешает тебе выбирать, где тебя держать. Ты моя, помнишь? Я предпочитаю, чтобы ты была в моей спальне, в моей постели, там, где, я знаю, ты надежно спрятана от всего мира. Никто не сможет отследить тебя здесь или использовать заклинание, чтобы определить местоположение. Если ты покинешь эту комнату, я буду знать об этом. Теперь ты в моем королевстве, малышка, – Нокс коснулся моих щек. – Я волк, который охотится на ягнят, а ты чертовски восхитительна, – хрипло прошептал он.

– Я не ягненок для охоты. Я женщина, которая заставляет твоего зверя рокотать. Я намерена сотрясти твое королевство, Нокс.

– Думаешь, ты сможешь напугать меня, малышка?

Я улыбнулась сквозь слезы, медленно подошла ближе. В моей груди зарокотало, и его зверь тут же громко ответил на зов. Приподнявшись на цыпочки, я мягко прикоснулась к его губам, рокот сменился мурлыканьем, он ответил на него, возвращая поцелуй.

– Давай начнем войну, придурок. Я собираюсь раскачать тебя до основания и переписать историю. Война жестока, но такова и любовь. Давай потрясем королевства, монстр, и посмотрим, кто из нас в конечном итоге сгорит в пепле пожара, который мы устроим, и кто из нас восстанет как легенда, которую эти королевства никогда, черт возьми, не забудут.

Я прикусила его губу, застонав ему в рот, и отступила, глядя на него с вызовом.

– Любовь не жестока и совсем не похожа на гребаную войну.

– Ты ошибаешься, это то же самое, что война. И не думай, что я говорю о любви к тебе, Нокс. Это очень далеко от любви, похожей на войну, поскольку и то, и другое жестоко и ставит тебя на колени. Если ты никогда не обнажал душу до костей, не чувствовал, как она содрогается, горит – значит, ты все делал неправильно. Любовь должна будоражить душу, но также должна отзываться и война. Существует очень тонкая грань между любовью и ненавистью, и между войной и миром.

– Объяснись, женщина, – Нокс скрестил руки на груди, глаза привычно сощурились.

– Если любовь не жестока, ты любишь неправильно. Любовь – это обнаженные кости, бьющиеся друг о друга под полной луной. Это сильнее, мощнее, чем любой шторм. Звук столкновения тел, ощущение, которое оно оставляет. Когда тело остывает, застывает пот, но душа продолжает медленно гореть, зажженная от связи с другой душой. Это жестокость разрывать душу на части, чтобы изучить то, что в ней есть, и принимать на веру, не желая ничего менять. Любовь – это гребаное поле битвы, и ты сражаешься, потому что хочешь этого всеми фибрами своего существа. Это точно то же самое, что война, и я уверяю тебя, Нокс, ты научишься любить войну вместе со мной. С другой стороны, ты можешь научиться ненавидеть ее. Но в любом случае, ты поймешь разницу.