– Трусиков нет? – спросила я, глядя на Нокса сверху вниз.

Он медленно и тяжело дышал, не открывая взгляда от моих синяков.

– Они тебе не понадобятся, – неровным голосом ответил Нокс, явно борясь с собой, пока я стояла так близко, одетая в тонкий шелк. – Ты не настолько долго покидаешь эту комнату, чтобы в них была нужда. Кто, блядь, к тебе прикасался?

– Какое это имеет значение? И с чего это вообще тебя волнует?

– Скажи мне, чтобы я смог с ними покончить.

– Это не твое дело, придурок. Это мой бой. Ты мне не защитник, не пара. Я разберусь с ним, когда сбегу от тебя. Значит, меня будут держать в твоей спальне голой?

– Нет, за тобой присмотрят, когда я буду отсутствовать в течение длительного времени. Ты получишь одежду, Арья. Только не сегодня, – хрипло прорычал он, резко поднимаясь.

– Раздевайся, мне нужно осмотреть раны, чтобы знать, заживают ли они.

– Разбежался, Нокс. Это тоже не твоя забота, – фыркнула я.

Но не успела я возразить, как Нокс развязал бретельки. Я покачала головой, когда он осторожно провел по налитому синяку на груди.

– Я убью его за это, – сквозь зубы выдавил он.

– Почему? То ты планируешь убить меня, то, минуту спустя, говоришь, что хочешь, чтобы я жила. Теперь ты хочешь убить существо за то, что он лапал меня. Я тебя совсем не понимаю, Нокс. Ты ненавидишь меня, но все же защищаешь. Ты спас меня, чтобы поработить. Ты целуешь меня утром, когда я просыпаюсь, и все же обещаешь уничтожить меня. Ты ненавидишь меня, потому что хочешь меня, и признаться в этом самому себе – это оскорбление памяти твоей жены. Ты не можешь перекладывать эту вину на меня – это несправедливо.

Я отвернулась, сердито натягивая платье. Нокс молчал, но я знала, что он все еще здесь. Я запрокинула голову, крепко сжав веки, а потом резко посмотрела на него. Океанические глаза были холодны и безжалостны. Я отступила, чувствуя звенящее напряжение.

– Когда мы выйдем за дверь этой комнаты, ты никому не скажешь ни слова. Все равно, заговорят они с тобой или нет, ты будешь нема, как рыба. Когда выйдем, ты встанешь рядом с Киллианом и будешь молчать. Иначе тебе очень не понравится, что произойдет, когда мы вернемся в эту комнату.

– Тогда зачем вообще брать меня? – с любопытством спросила я, продолжая отступать от него. – Почему бы просто не оставить меня запертой в твоей спальне голой? Разве не этого ты хотел? Чтобы я была изолирована от мира, пока ты разрушаешь то, кем я была, и делаешь меня заново тем, кем ты хочешь, чтобы я была.

– Потому что ты не захочешь пропустить то, что будет, – прорычал Нокс и его руки сжались в кулаки. – И я думаю, ты прекрасна такой, какая есть, но тебе надо кое-что прояснить. Ты не видела этого места или результатов того, что сотворил твой род, но рано или поздно ты увидишь.