Он вздохнул.

– Тогда нам остается только одно. Придется рассказать моему отцу о камне богини. Он поймет твое нежелание делиться таким секретом с благими фейри и поверит, что ты не желала зла нашему миру. Аэдна никогда бы не даровала свое благословение тому, кто его недостоин.

– Я согласен, – сказал Фаолин. – Ты первая фейри, благословленная богиней. Король никогда тебя не прогонит.

Я перевела взгляд с него на Лукаса.

– А как же королева Анвин? Она это так не оставит.

Лукас сжал мою руку.

– Позволь нам о ней беспокоиться.

Раздался громкий стук во внешнюю дверь, и Керр пошел ее открывать. Обратно он вернулся с хмурым видом.

– Ваэрик, твой отец просит тебя присоединиться к ним. Бошан с королевой требуют, чтобы с «заключенной» не было особого обращения. – Он посмотрел на меня. – Прости, Джесси.

– Она сидит в камере, и на ней использовали даннакин, – прорычал Фаолин с такой злостью, какую я никогда за ним не замечала. – В чем же тут особое отношение?

Керр покачал головой.

– Король приказал нам покинуть камеры. Снаружи будет выставлена охрана.

При мысли о том, что я останусь одна в подземной камере, все внутри свело от страха. Возможно, король не изгонит меня, но может продержать взаперти несколько дней или даже недель.

Лукас заключил меня в объятия.

– Я вернусь, как только поговорю с отцом. Возможно, мне потребуется несколько часов, чтобы застать его одного, если сейчас он с королевой.

Я кивнула, уткнувшись ему в грудь и сомневаясь, что смогу заговорить.

Он приподнял мое лицо и поцеловал меня так нежно, что у меня защемило в груди. Он без слов сказал мне, что любит меня, и пообещал, что все будет хорошо. Я не хотела его отпускать, но опустила руки, когда он встал. Чем скорее он уйдет, тем скорее сможет вернуться.

Фаолин закрыл за собой дверь камеры, а щелчок замка эхом звучал в моей голове еще несколько минут после их ухода. И только когда он стих, я вспомнила, что забыла сообщить ему крайне важную информацию. Нужно было передать королю все, что я увидела и услышала в храме. Благой двор снова попытается украсть ки-тейн, и только мне было об этом известно.

Я подбежала к двери камеры и принялась кричать в окошко. Стражи, выставленные в коридоре, слышали меня, но не реагировали на мои призывы. В конце концов я сдалась, легла на тюк и стала ждать возвращения Лукаса. Когда гнетущая тишина стала на меня давить, я принялась напевать слова любимых песен, чтобы не дать ей поглотить меня.

Прошло не меньше двух часов, и наружная дверь снова открылась. Я слезла с тюка и подбежала к окошку, но внутри все напряглось, когда я увидела за ним улыбающееся лицо Рашари.