Темно-зеленое на мужчинах.

Светло-зеленое на женщинах.

Джолиэтт, в светло-зеленом, казалась жутко болезненной, и кажется, переживала по этому поводу больше, чем о покойном супруге.Старший сын покойного... не то, чтобы скорбел. Изображал приличествующую случаю грусть. Его жена прома- кивала платочком глаза — и косилась на Джолиэтт. Кажется, дама натерпелась от девчонки... взгляды определенно были злорадными, с такой интонацией: «Ужо я тебе!».

Средний сын...

Кажется, он действительно грустил. Лицо у него было своеобразное.

Любил он отца, или любил безбедную жизнь... кто ж его знает? Но горевал. А его супруга находилась рядом с мужем. Вот этой было не до Джолиэтт, она поддерживала супруга под локоток, что-то шептала ему на ухо, за детьми умудрялась следить...

Внуки особой скорби не проявляли. Кажется, дед у них популярностью не пользовался. Джерисон командировал к ним Миранду, за которой тенью следовала Ида.

Кажется, малышка нашла себе кумира... что ж. Это и неплохо. Она учится у Миранды, подражает виконтессе Иртон, старается вести себя, как Мири...

Со временем, она может достигнуть многого.

А вот и младший сын — Стуан Леруа. И что это на его лице?

Скука.

Тоска и скука.

Отдавать какой-то сыновний долг отцу? Да ему и в голову такие мысли не приходят! Стуан откровенно позевывал в кулак, кажется, ночь прошла бурно. Да, и засос на шее...

Интересно, его Джолиэтт поставила?

Ганц наблюдал за всеми, но за этими двумя — больше всего.

И провалиться ему на этом месте!

Джолиэтт за любовником следила.

И он за ней.Но... не как за любовниками!

Ганц готов был поклясться, что между ними что-то есть. Но он также был готов поклясться, что это — НЕ ЛЮБОВЬ! Вот ни разу не любовь!

Никакого тепла...