— Чего-о-о? — тут уж я действительно обалдела. — Как это возможно? Я точно знаю, что он произнёс слова проклятья перед смертью.

— Произнёс, — вместо Милли ответила Ленни, подойдя ко мне вплотную и легко щёлкнув по носу. — Но мало ли, что можно произнести, это не значит, что твои слова станут проклятьем. Чтобы они действительно стали им, нужно много энергии, причём негативной, откуда ей было взяться у Интамара, который магом не являлся? Слова проклятья придумали сам император, Аравейн и Робиар. Им нужно было нечто, что могло бы сдержать тех, кто хотел вновь начать борьбу за власть, ведь со дня окончания Последней войны прошло ещё слишком мало времени. И авторитет Интамара был столь велик, что все сразу поверили в реальность проклятья.

— Робиар и Аравейн… — выдохнула я с изумлением. — То есть, твой отец, Милли… дружил с Интамаром?

— Он был женат на его сестре, — улыбнулась Ленни. — Ты же сама писала об этом в своей книге, Линн, помнишь?

Да, писала. Просто…

— Просто я не придавала этому значения… — пробормотала я, задумчиво перебирая свои спутанные волосы. — Упомянула, и всё…

— Жизнь намного сложнее, чем книга, — опять повторила Ленни. — Если записывать всё, что происходит, никакой бумаги не хватит. И в любом случае — на каждую ситуацию можно взглянуть с разных сторон. Представляешь, как мы все выглядим в глазах Эллейн?

Я засмеялась.

— Наверное, как вредители. — А потом обернулась к Милли и спросила: — Значит, ты помирилась с отцом?

— Да, — кивнула эльфийка. — Знаешь, что я ещё поняла, Линн? На самом деле, когда я убегала из Эйма, в глубине души надеялась вовсе не на то, что начну новую жизнь. Я надеялась — отец поймёт, что я ему всё-таки нужна, найдёт меня и попросит прощения.

— Но ты же сделала всё, чтобы он тебя не нашёл… — пробормотала я.

— Верно. — Эмиландил вздохнула. — Потому что очень боялась разочароваться… в очередной раз. Я действовала вопреки собственным чувствам и желаниям. Я говорила самой себе: всё равно, даже если мои ожидания не оправдаются, я ведь не могу потерять отца ещё раз. Мне казалось — всё потеряно уже давно, кончилось, угасло, растворилось… Я ошибалась, Линн. Когда я вновь увидела папу, у меня так забилось сердце. Будто бешеное, чуть из груди не выпрыгнуло. И так жаль его стало. Да, он был холоден со мной почти всегда — но не больше, чем со всеми остальными. Да, он обижал меня, но не так, как Виан и Тимирей. И я представила, что это я, а не он, живу уже двести лет, после смерти своей единственной, не решаясь уйти вслед за ней, потому что я — Повелитель. Это ведь действительно тяжело, Линн.