Глава шестидесятая: Изабелла

Глава шестидесятая: Изабелла

Я очень долго и будто нехотя выкарабкиваюсь из тяжелого сна. Знаю, что сплю, знаю, что могу проснуться, но не в силах этого сделать. Точно изо всех сил работаю руками и ногами, пытаясь выплыть на поверхность безбрежного океана, но что-то цепко держит, тянет обратно – в темноту, холод, неизвестность.

Когда осознаю, что кто-то трясет за плечо, наваждение спадает само собой.

Открываю глаза и не сразу могу сфокусироваться на лице человека, что склонился надо мной. Сначала мне кажется, что это Анвиль, потом его черты заменяются безликими чертами существа с черными провалами вместо глаз, затем там появляется… Лаэрт? И лишь потом сухое бородатое лицо вождя ллисканцев.

Увидев, что я очнулась, ллисканец тут же отступает.

— Твой крик пробудил весь лагерь, королева Артании, - говорит он.

Приподнимаюсь на локтях. Затылок тяжелый, точно пудовая гиря.

Ох, да он не один – сразу за его спиной пара моих охранителей, а у входа в шатер толпится еще несколько ллисканцев.

— Простите, Ваше Величество, - говорит один из охранителей, - но вы не просыпались.

— Все хорошо, - пытаюсь уверенно улыбнуться, но получается прискверно натянуто. – Мне иногда снятся кошмары.

Вождь пристально смотрит мне в лицо и хмурится. Очень нехорошо хмурится. Потом оборачивается и что-то говорит своим людям. Черех пару минут передо мной стоит стакан с каким-то пахучим травяным отваром, а сами ллисканцы исчезают.

— Нужен разговор, - говорит вождь.

Ну вот, а я уж было подумала, что мне показалось – и он ни в чем меня не подозревает. Мало ли кому что снится?

Вообще, очень не уверена, что оставаться наедине ночью с чужим мужчиной – это правильно. Несмотря на верность горных варваров, я понятия не имею, что они могут рассказать Анвилю. И если мужу я верна целиком и полностью, то из таких вот донесений у него могут возникнуть совершенно неверные подозрения.

— Пройдемся, - предлагаю альтернативу, - хочу проветриться.

Ллисканец кивает.

Набрасываю на плечи тяжелый меховой плащ – и иду на выход.

На улице прохладно – и дышится почти свободно. Кажется, я начинаю привыкать к местным ароматам, теперь все эти гнилостные миазмы, что время от времени накрывают лагерь, вовсе не заставляют меня брезгливо морщиться. Хотя, будем честны, сейчас воздух действительно чистый.

Дышу с наслаждением.