Однозначно выбор между мной и Амелией не стоит, как таковой. Но и сдаваться сейчас, после всего, что прошла и вытерпела?

Дрожь под ногами утихает, а смердящие трещины перестают расползаться, хотя теперь они больше походят на кинжальные дыры в саму Преисподнюю.

— Твою руку, упрямая королева.

Он стоит вплотную ко мне – фигура, чьи очертания все время меняются в чернильном мареве, неизменным остается только прикрытая капюшоном голова. И веет от него даже не холодом, а чем-то куда более жестоким и неизменным. Чем-то, что может забрать не жизнь, а душу. Поглотить ее, поработить, сделать частью себя.

Очень-очень пытаюсь стоять прямо и хоть отчасти выглядеть смелой, но на деле наверняка выгляжу побитой отчаявшейся псиной. И дело вовсе не в наготе. Дело в том, что его воля и мощь действительно меня подавляют.

— Руку! - так громогласно, что трещины вокруг нас взрываются потоками ядовитой желчи.

Протягиваю руку и понимаю, что она дрожит.

— Наш мир будет прекрасен в своей ярости, маленькая королева.

Он тянет ко мне руки… не руки – искореженные черные лапы с огромными кривыми когтями, с которых свисают нити белесой слизи.

Коготь замирает над моей ладонью.

Касается кожи.

И это точно удар током. Разряд пробивает меня с головы до ног, выжигает все мои внутренности, превращает кровь в сухой пепел. Я вижу – вижу обрывки его воспоминаний. Чувствую всю ту боль, что терзает поглощенные им души. Это даже не Преисподняя – это конвейер вечных страданий, где у каждого своя тюрьма, своя свита палачей, свой бесконечный вопль ужаса.

И все они сейчас смотрят на меня.

Кто-то с состраданием.

Кто-то с предвкушением.

Я и сама не успеваю обдумать свой порыв. Просто делаю так, как подсказывает отчаяние. Впиваюсь пальцами в лицо Пожирателя. Давлю, что есть силы туда, где должны быть глаза.

Это мой разум!

Мой мир!

Пальцы проваливаются глубже.

Удар когтистой лапой наотмашь – и я отлетаю на несколько метров назад, грохаюсь спиной о твердый камень.