Было сложно помнить о придуманной девице, но, ничего, и не с таким справлялась.

- Не дракона, а затаенную силу воплощения,- терпеливо поправил меня старик. – Это у оборотней в средоточии силы скрывается второе тело. Они даже животные инстинкты не приобретают, а просто меняют тела! Драконы же с рождения таят внутри себя крошечную сферу. Мы взрослеем и сфера взрослеет вместе с нами. Каждый поступок, каждое принятое решение отражается на этой сфере.

Он замолчал, а после напустился на бастарда – тот, заслушавшись, прекратил выкладывать мясную мозаику.

- Я не хотел ее смерти,- сказал вдруг старик. – Я потерял все, в день когда она умерла. Почему? Почему именно эта глупая, жадная до побрякушек женщина стала важна для меня?

Мне все стало кристально ясно. Очевидно, что мать принцессы Мири стала для старика той самой, единственной. Той, которую он должен был поднять в воздух. Той, для которой пел его Ветер.

Я, правда, пока что не очень хорошо понимаю, что все это значит, но… Если через меня можно вытянуть эту таинственную сферу из Кристофа, значит… Значит, смерть той актрисы могла уничтожить и сферу старика? Хм, возможно.

- Вы сказали, что ваши поступки отражаются на силе воплощения,- медленно произнесла я. – Смерть вашей возлюбленной…

- Я не мог любить глупую актрису! – взвыл старик. – Не мог! Она не была достойна моей любви!

- Это вы ее отравили,- ахнула я. – Не кто-то там, из придворных. Вы сами споили ей яд.

Старик вздрогнул, понурился и едва слышно прошептал:

- У меня не было выбора. Я не мог…

Утративший душевное равновесие, он выпустил бастарда из-под контроля. И тот, сжимая в руках витой рог такпачи, подскочил к отцу.

- Ненавижу тебя,- выплюнул бастард и, не медля более ни секунду, насадил отца на рог.

В ту же секунду бастарда разорвало на части проявившимися из ниоткуда лианами.

Счет пошел на секунды.

Один.

В моей руке появился отцовский клинок.

Два.

Ко мне бросился десяток лиан.

Три.