Я слушала историю Гордона и пыталась представить, что бы я чувствовала на его месте. Наверное, я бы не поверила.

— Я, понятное дело, не поверил им, — озвучил мои мысли Гордон. — Они пытались мне втирать про другой мир, а я искал в это время в интернете хорошего психотерапевта. С одной стороны, я понимал отца — он всё это время был один, ни разу не женился, храня верность моей ветренной матери, которая бросила меня в младенчестве. И, наверное, думал я, эта девушка ему напомнила его первую и единственную любовь. Но почему он не видит, что она не в себе? И вообще, разве шизофрения заразна? Как человек в здравом уме может поверить в байки про другой мир?

— Затем я подумал, что это может быть мошенница, которая через отца хочет подобраться к нашим деньгам. Узнала где-то историю его любви, создала соответствующую внешность, и теперь обрабатывает отца, возможно даже давая ему психотропные препараты. Но не проще ли было ей тогда принять облик женщины постарше? Грим творит чудеса.

В общем, в попытке разобраться с этим я и поехал с ними в лабораторию — сдать анализы ДНК. Вот только вместо лаборатории меня ждал портал в другой мир.

Гордон замолчал, потирая виски. Я не перебивала погрузившегося в воспоминания парня. Спустя некоторое время он продолжил:

— Ты можешь себе представить, я думаю, как я был тогда зол на родителей. Превратиться из взрослого, состоявшегося мужчины в младенца, едва научившегося ходить и шепелявящего из-за нехватки зубов — это было для меня настоящим потрясением. При этом мой отец из наполовину седого лысеющего человека предпенсионного возраста превратился в полного сил тридцатилетнего мужчину. Мамочка, понятное дело, ничуть не изменилась. И только я один пострадал! Они ведь не предупредили меня, не спросили! Просто решили всё за меня.

Я едва сдержалась, чтобы не напомнить, что они с Каракасом проделали то же самое со мной. Но промолчала, понимая, что это будет не к месту и не ко времени.

— Отец и мать пытались оправдаться, заверяя, что я должен был стать шестнадцатилетним подростком, а не младенцем, просто что-то пошло не так. Я не слушал их жалких оправданий. Впрочем, через некоторое время я понял, что и в самом деле являюсь исключением из правил. Это немного примирило меня с родителями, но окончательно я простил их лишь спустя годы.

Я молчала, не зная, что сказать, да и нужно ли утешение этому человеку, ведь прошло столько лет и ситуация давно изменилась? Кроме того, я и сама оказалась в похожей ситуации — и не жалуюсь. Думаю, и Гордон со временем, как и я, смог оценить плюсы второго детства. Представив, что кто-то предложил бы мне, когда я ухаживала за больной матерью, зная, что её скоро не станет, переход в другой мир, в результате которого к ней вернётся если не молодость, то зрелые годы, я поняла, что согласилась бы не раздумывая. Даже если в итоге сама стала бы пускать слюни и пачкать подгузники. Отказалась бы от любимой работы, бросила бы нашу старенькую двушку, всех подруг скопом — и рискнула бы. Лишь бы дорогой мне человек жил и был здоров.