Эмброуз пожал плечами:

— Я надеюсь на это, но не могу гарантировать успех, — его жесткий взгляд стал жалостливым. — Ты мой сеньор и мой друг, Баллард, как и твой отец до тебя. Мои действия не будут действиями друга. Заклинание, которое я использую, чтобы перенаправить действие проклятия, является постоянным. Если я наложу его, то не смогу отменить действие.

Баллард уставился на свои сапоги. Он всегда был человеком непреклонной цели и глубокой гордости. Эти качества принесли ему власть, престиж и богатство. Они также закрывали ему глаза на желания других людей, особенно его жены. Она отомстила, и теперь ее сын страдал из-за высокомерия Балларда.

Он похлопал Эмброуза по плечу:

— Сделай это, мой друг. Если мы не сможем снять проклятие, если мы с Гэвином оба обратимся — тогда ты убьешь нас.

-----*****-----

Прошло три дня с тех пор, как поток спал, и хотя к нему вернулась большая часть здравого разума, Баллард потерял способность видеть в цвете. Мир приобрел оттенки серого. Огонь, пляшущий в очаге, выделял тепло, но пламя было не ярче, чем пепел, который он после себя оставлял.

Долгие годы и непрерывные преобразования его тела после каждого потока создали в нем своего рода оцепенелое приятие. Бесцветный мир был сейчас наименьшей из его проблем. Баллард поднял руку, чтобы изучить участок кожи от локтя до запястья. Его когти скользили по выступам и трещинам затвердевшей плоти, напоминающей кору старого сучковатого дуба. У него был такой же выступ на правом боку, идущий вдоль нижних ребер и спускающийся к бедру.

На следующий день после прилива он обнаружил костные наросты, торчащие из его кожи на голове — одна пара торчала над копной волос, как надбровные дуги у молодого оленя. Он громко рассмеялся над этим: Изабо издевалась над своим рогоносцем-мужем из могилы. Он рассмеялся еще громче, когда его пальцы запутались в колтуне, но не из волос, а нитевидных лоз, нежных, как усики горько-сладкого паслена. Он сорвал один и почувствовал сильный укол. Усик, увенчанный листом, обвился вокруг его пальца.